Царизм накануне свержения

«В войсках авторитет великого князя был необыкновенно высок», — указывал Шавельский. Офицеры ценили его за понима­ние дела. «В солдатской массе он был олицетворением мужества, верности и правосудия». С начала войны о нем стали складываться легенды, рассказывавшие, как он под градом пуль обходит окопы, бьет виновных генералов и срывает с них погоны. «Легенды, — за­ключал автор, — росли и плодились независимо от фактов»⁷.

Хотел он того или нет, но Шавельский убедительно доказал, что из всех многочисленных положительных качеств и добродете­лей, которыми молва наградила великого князя, в действитель­ности ни одного из них у него не было. Все было наоборот. Его считали храбрецом, а он был трусом. Ему приписывали решительность и твердую волю, а Шавельский пишет о нем как о паникере и истерике. Лень, равнодушие, непригодность к делу и другие подобные черты — вот что составляло подлинную сущ­ность верховного главнокомандующего.

«На самом деле, — писал Шавельский, — он ни разу не был дальше ставок главнокомандующих» (фронтами. — А. Л.), поэто­му никак не мог шагать под градом пуль. И причиной того была самая тривиальная трусость. Опасаясь за свою жизнь, он не только ни разу не выехал на фронт, но не разрешал во время автомобильной прогулки ехать быстрее 25 км в час. «Великого князя Николая Николаевича, — отмечал Шавельский, — все счи­тали решительным». Но это было чисто внешнее, и притом обманчивое, впечатление. «При внимательном же наблюдении за ним нельзя было не заметить, что его решительность пропадала там, где ему начинала угрожать серьезная опасность. Это сказы­валось и в мелочах и в крупном. Великий князь до крайности оберегал свой покой и здоровье»⁸. «Он ни за что не принял бы участия ни в каком перевороте или противодействии, если бы предприятие угрожало его жизни и не имело абсолютных шансов на успех; при больших несчастьях он или впадал в панику, или бросался плыть по течению, как это не раз случалось во время войны и в начале революции. У великого князя было много патриотического восторга, но ему недоставало патриотической жертвенности».

Вот одна из сценок, описанная Шавельским, которая рисует верховного главнокомандующего в его истинном свете. «Батюшка, ужас! — воскликнул он, — Ковно отдано без бою»—и залился слезами. «Я почти крикнул на великого князя: „Ваше высочество, Вы не смеете так держать себя!“» Николай Николаевич считал, что в обеспечении победы главное — это не военные факторы, а божья помощь. Бог «все может», пояснял он. «Верховный ликовал от радости, уверенный, что прибытие св. иконы (из Троице-Сергиевской лавры. — А. А.) принесет счастье фронту, что помощь божьей матери непременно придет к нам», — свиде­тельствовал Шавельский.

Хотя, по мнению автора, великий князь имел «ум... тонкий и быстрый», он «к черновой, усидчивой продолжительной работе... не был способен»— иными словами, как верховный главнокоман­дующий не работал. В этом убеждаешься, ознакомившись с рас­порядком дня великого князя. Он вставал около 9 часов, умывался, молился богу. Затем к нему приходил доктор и шел разговор о здоровье. Потом дежурный адъютант приносил письма и теле­граммы. После этого наступало время завтрака. В 10 часов Николай Николаевич выслушивал доклад генерал-квартирмейсте­ра и решал с ним очередные вопросы. В 12 часов великий князь завтракал, в 4 часа пил чай, а перед этим «немного отдыхал». Затем следовала прогулка на автомобиле, реже верхом. В 6 часов великий князь (ежедневно) садился писать пространные письма жене в Киев. В половине восьмого был обед, в 9 часов 30 минут — вечерний чай. И так изо дня в день независимо ни от каких обстоятельств, какими бы чрезвычайными они ни были. «Режим в ставке сразу установился строгий», — подчеркивал Шавельский. По ночам Николая Николаевича никогда не беспокоили. У него было пять адъютантов, которым решительно нечего было делать. Один из них занимался тем, что завел голубятню и дрессировал барсука и лисицу. Кроме того, имелась большая свита, решительно ни к чему не пригодная, получившая прозвище «дачников».

Не лишены интереса для характеристики великого князя его беседы за завтраком и обедом. Любимыми его темами были огородничество, садоводство, рыболовство, поварское искусство и т. п. «Великий князь, — писал Шавельский, — буквально по­ражал нас своими познаниями по этим отраслям сельского хозяй­ства. Я заслушивался обстоятельными сообщениями великого князя, как надо разводить те или иные овощи, ухаживать за садом, ловить рыбу, готовить уху, солить капусту и огурцы и т. д.» Понимал он толк и в охоте, одна только псарня в его имении в Першине стоила 60 тыс. руб. в год.