Царизм накануне свержения

бопытен документ — письмо-обращение известного московского «союзника» Орлова с грифом «весьма секретно» к не менее из­вестному и весьма авторитетному в «союзнических» кругах про­тоиерею Восторгову, одному из руководителей петроградского съезда. Начав с того, что «все правые деятели» ожидали от съезда принятия «глубоковажных решений, которые создадут из монархических организаций одно стройное и мощное тело», Орлов далее писал: «Но когда съезд закончился, то многие из представителей различных монархических организаций покинули зал с тяжелым сознанием, что съезд далеко не выполнил своих задач. Особенно ярко сказалось это в деле избрания членов монархических организаций в совет съезда, который должен вы­полнять функции центрального комитета всех монархических ор­ганизаций». Автор письма подробно излагал свои претензии по этому поводу в духе лучших «союзнических» традиций. Почти все члены совета принадлежат к «Союзу русского народа», а другие монархические организации обойдены. Но главное даже не это, а персональный состав Совета. «Наряду с Вашим высоко­превосходительством» в него вошли такие господа, как Шинка- ревский — «абсолютное ничтожество», Бобров — «наймит правого движения», получающий 100 руб. вознаграждения у Главного совета («Союза русского народа»), Кельцев — человек, имевший в прошлом дело с прокурорским надзором, Соколов — недоучив­шийся студент. У широкой публики может создаться впечатле­ние, что «монархическое движение не имеет ни авторитета, ни имен, ни просто ярких деятелей, популярных среди народной толщи, что все правые партии состоят из нескольких бывших министров, да из каких-то ничтожеств, никому не известных, а если известных, то с самой плохой стороны». А между тем это не так: «И у нас есть крупные имена... так, например,

И. В. Плеве, тайный советник Иловайский, Н. П. Муратов, А. А. Сидоров, профессор В. Ф. Залесский, профессор Вязигин и целый ряд других, но их на съезд не пригласили».

Перечень «крупных имен», который Орлов противопоставил «наймитам» и «ничтожествам», лучше всего показывает, как в действительности обстояло дело у «союзников». Сам Орлов, если воспользоваться его собственным выражением, принадле­жал к числу «союзников», которые были известны «с самой пло­хой стороны»¹⁰⁸. Конкретно Орлов предлагал при первой возмож­ности переизбрать совет «с таким расчетом, чтобы в него по­пали представители всех имеющихся в России правых ор­ганизаций»¹⁰⁹.

Разочарованы съездом были обе стороны — не только про­винциальные «низы», но и столичные «верхи». В своих показа­ниях Щегловитов отмечал, что инициаторы съезда «усиленно» просили его взять на себя председательствование «в видах объединения этих чрезвычайно раздробившихся организаций». И у них и у него «была мысль», что его участие в качестве пред­седателя «даст возможность несколько объединить эти группы».

Только единство, на его взгляд, «могло сделать их сколько- нибудь жизнеспособными». Результатом было «глубочайшее разо­чарование: я увидел, что достигнуть объединения... нет ника­кой возможности. Вот почему я и отказался потом председатель­ствовать в сохранившемся после съезда совете из лиц, выбран­ных на этом съезде»¹¹⁰.

Макаров показывал, что находился на съезде минут 20, «по большой просьбе, для того чтобы своим отсутствием не причинить им (устроителям.—А. А.) демонстративно неприятно­стей». Узнав из газет о своем избрании в совет, он немедлен­но заявил об отказе быть членом¹¹¹. Неудача съезда была пред­определена еще до его созыва. «Мятежники-провинциалы согла­сились принять участие в петроградском съезде только потому, что у них в кармане уже лежало разрешение на свой съезд в Нижнем Новгороде, назначенный на 26 ноября, т. е. сразу после первого. Представители поволжских монархических организаций, демонстративно отказались приехать на петербургский съезд, обвинив руководителей съезда в том, что они хотят захватить власть¹¹². Действительно, в ходе съезда была предпринята по­пытка не допустить нижегородского сборища¹¹³. Не только пет­роградских заправил, но и главного шефа «союзников»— депар­тамент полиции — беспокоила мысль о компрометации идеи соз­дания черносотенного контрблока, если решать ее станут вожаки из Астрахани, Саратова, Одессы.