Царская любовь

– Все просто, – пожал плечами паренек. – Я сказывал, что у нас местническая тяжба с соседями и я доказываю родство с Великим князем. Дело сие обыденное, никто не удивлялся. О письмах сказывал сам, посему никто не полагал, что выдает секрет, о котором мне не ведомо.

– Жалко, мне не испытать твоего обольщения, – вздохнула княжна. – Наверное, ты умеешь вызывать доверие.

– Всегда готов служить, княжна, – поклонился паренек.

– Пустое… – Женщина опять вздохнула. – Мои приключения остались позади. Остается токмо вспоминать. Когда найдешь Кудеяра… – еще один вздох, – скажи, мне очень хотелось бы увидеть его в этой жизни еще раз. И мальчика.

Дмитрий Годунов, поджав губы, промолчал.

– Ах да… – поняла его женщина. – Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили пять рублей за старания. И на расходы. Поспеши, мальчик. Опасаюсь я, для воплощения сей мечты времени у меня осталось совсем мало.

Анастасия Шуйская не обманула. Уже через час холоп вручил пареньку кошель с серебром, и на рассвете, перекусив вместе с дворней, Дмитрий Годунов снова поднялся в седло. Правда, сухопутных путей на север не существовало, а потому, в три дня домчавшись в Кимры, он продал скакуна и вскоре сел на идущий вниз по реке ушкуй, благо стругов, ладей, челнов и лодок по разлившейся Волге двигалось несчитано. На четвертый день Дмитрий сошел в Пошехонье. Здесь попутный корабль тоже нашелся почти сразу – через три причала амбалы грузили припасы на глубоко сидящую ладью. Как оказалось, ярославский купец именем Пешков вез куда-то к схизматикам охапки шпажных полос, да ножи, да скобяного товара изрядно. А железо, известное дело, места занимает мало, вес же имеет преизрядный. Так что пассажиров на полупустое судно торговец брал с охотою.

Сговорившись за двугривенный доплыть до Бело-озера, Дмитрий взошел на борт, бросил чересседельную сумку к борту, сам прошел на нос и встал там.

Вскорости ладья отвалила от причала, и корабельщики, пользуясь попутным ветром, подняли парус. С журчанием потекла вдоль бортов вода.

С неба светило, выглядывая меж мелких белых облаков, жаркое полуденное солнце, в прибрежных зарослях пели птицы, стрекотали крыльями проносящиеся из стороны в сторону стрекозы. Река дышала свежестью, ветер приносил аромат пряных трав…

– А ну, смерд, двигай отсюда! Это мое место!

Дмитрий вздрогнул, повернулся на голос… И убрал руку с рукояти ножа. Перед ним стояла пигалица лет тринадцати – однако в бисерном кокошнике и в суконном плаще с песцовым воротом, наброшенным на плечи. Снизу проглядывал сарафан с вошвами из дорогого индийского бархата. Девочка была кареглазой, остроносой и узкогубой, за спину уходила тонкая русая коса.

– Я не смерд, дитя, – ответил паренек богато одетой нахалке. – Я боярский сын из рода Годуновых!

Девочка стрельнула глазом на стоптанные сапоги, на простенький пояс без оружия, на облезлый ворот выцветшего кафтана и ехидно ухмыльнулась:

– И где ты служишь, боярский сын?

– Пока нигде… – не рискнул врать Годунов.

– Стало быть, смерд и есть! – обрадовалась пигалица, оглянулась и громко закричала: – Тришка, подь сюда! Почему этот нищий смерд мне не кланяется?!

– Вот зар-раза… – Дмитрий быстро расстегнул подсумок, нащупал кистень, зажал в кулак, вынул. Накинул петлю на запястье и поднял руку, роняя оружие в рукав. – Ну, девка, попомни мое слово, быть тебе поротой.

– Тришка, этот крестьянин хамит мне и не кланяется! – указала пальцем на путника остроносая пигалица.

Подошедший откуда-то с кормы холоп был одет куда добротнее младшего потомка мурзы Чета. Новый кафтан, новый пояс, ножны с костяными накладками, горностаевая шапка. Короткая бородка, впалые щеки, два узких шрама над левой бровью. Похоже, холоп уже побывал в ратных походах, опыт имел. Однако же сложением он подросшему Дмитрию заметно уступал и вид имел усталый.

Годунов шагнул ему навстречу, широко расставил ноги. Он не боялся схватки. Чай, в служивой семье вырос, отец с малых лет учил ножом и саблей владеть, а кистенем младший из Ивановичей мог и муху на лету сбить.

– Поклонись боярыне, смерд! – потребовал холоп.

– Ты как с боярским сыном разговариваешь, раб?! – оскалился Дмитрий. – Давно плетей не пробовал?

– Он не боярский сын, он не служит! – немедленно наябедничала пигалица.

– В ухо получить хочешь, смерд?

– А ты попробуй, – предложил Годунов.

– Тришка, он и меня выпороть угрожал!

– По-оберегись!!! – расталкивая пассажиров, на нос выбежали корабельщики. – Посторонись, из-под ветра уходим!

Ладья, опуская парус, выкатывалась к берегу за излучиной. С десяток корабельщиков один за другим прыгнули за борт, выбрали выпростанный с носа канат, вышли на берег, набрасывая лямки через грудь.

Холоп Тришка, драки явно не ищущий, прихватил девочку за плечи, утянул назад:

– Пойдем, боярыня, зашибут!