Царская любовь

Разумеется, с рассветом Дмитрий Годунов стрелой метнулся в Разрядный приказ, предъявил грамоту и получил весомый кошель серебра. Причем все время, пока боярский сын пребывал средь писарей – слуги ему постоянно и непрерывно кланялись.

Тридцать два рубля царского жалованья да плюс к тому пятьдесят шесть рублей, что отсчитал напарнику купец Федор Семенович при расставании в Нижнем Новгороде… Младший из рода мурзы Чета вдруг оказался не просто богат – а богат несметно! Да еще и знатным боярином сделался!

Молодой человек отправился на торг, приоделся достойно новому званию: в ферязь зеленую с рукавами, расшитую золотом, с бобровой оторочкой; в синие атласные шаровары и красные сафьяновые сапоги; взял пояс новый и поясную сумку с серебряными клепками, да саблю харалужную с ножнами, украшенными серебряной чеканкой и рукоятью с двумя крупными самоцветами. Издалече видно – царедворец достойный идет, не простолюдин подворотный!

У Дмитрия Годунова в его собственной голове все еще не укладывалось сие великое и молниеносное преображение. Еще вчера он смердом пребывал никчемным – а сегодня богат и знатен, иным князьям вровень поднялся! Но при всем том обидной, жестокой, рвущей душу несправедливостью оказалось то, что ему не с кем было поделиться, похвалиться сей радостью! Не перед кем крутануться, красуясь, новыми одеждами, помахать царской грамотой, развернуть плечи, предрекая еще большее возвышение. В столице новый постельничий был один как перст: ни родственников, ни друзей – никого! Ну, не с ярыгой же князя Шуйского этакий взлет праздновать?

И вот тут Годунов внезапно вспомнил…

* * *

Подворье возле Сретенских ворот Китай-города роскошью не блистало: дом в два жилья над подклетью с двумя трубами и двумя направленными в сторону улицы узкими окнами. Слева – ворота и калитка. И все – дальше стояла изба соседей.

– Да уж, не княжьи хоромы, – усмехнулся Дмитрий, стуча кулаком в калитку.

Впрочем, даже плохонький дом в Москве стоил больше целой усадьбы в окрестностях – так что принижать достаток хозяев все же не стоило.

Окошко в калитке приоткрылось – тут же хлопнул засов, створка распахнулась, седой слуга склонился в почтительном поклоне:

– Доброго тебе дня, боярин. Чего желаешь?

– Боярыня Агриппина Федокина здесь обитает? – снисходительно спросил Годунов.

– Знамо, здесь, боярин.

– А хозяев как зовут?

– Петр Лексеич и Марфа Тимофеевна.

– Передай, боярин Дмитрий Годунов проведать их желает!

– Сей миг, боярин! – Слуга убежал, а гость неспешно перешагнул порог, оглядывая двор.

Хлев, копна сена, коновязь, бадья с водой, пара задвинутых к дальнему частоколу телег – больше здесь ничего не помещалось. Места за крепостными стенами завсегда не хватает, не разгуляешься.

Послышался стук дверей – хозяева вышли на крыльцо. Дмитрий скинул шапку, перекрестился, поднялся по ступеням.

– Доброго тебе дня, мил человек. Рады видеть тебя! Вот, сбитня испей с дороги, – поклонилась женщина.

Супруги были на диво похожи: ростом гостю по плечо, круглолицые, пухлогубые, с крупными приплюснутыми носами – Дмитрий даже засомневался, не ошибся ли двором? Одеты были опрятно и хорошо: женщина в красный сарафан и зеленый плащ с куньим воротом, в шелковом плаще. Мужчина – в белой атласной рубахе и черных суконных штанах, бритая голова прикрыта серой тафьей, расшитой бисером. На плечах – тоже легкий полотняный плащ с меховым воротом. В его фигуре что-то показалось Дмитрию странным. Но что именно, он пока не понял.

– Благодарствую тебе, хозяюшка. – Гость принял ковш с обжигающим пряным напитком, с наслаждением выпил, перевернул, уронив на ступени пару последних капель. Перекрестился и отвесил низкий поклон. – Прощения прошу, что тревожу внезапно, однако же служба царская времени вольного мне совсем не оставляет. Окрещен я Дмитрием, сын Ивана, из рода Годуновых выхожу. Ныне постельничий при царевиче Юрии Васильевиче. Не гневайтесь, что не по обычаю лично и без уговора к вам явился. Иначе не получается. Нет у меня в Москве родственников.

– Достойного боярина не грех и без уговора принять, – ответил мужчина. – Гость в дом, радость в дом. Прошу, проходи. Откушай с нами, чем бог послал. Поведай, что за нужда тебя в дом наш привела?

Хозяева проводили гостя в просторную горницу, посреди которой стоял пустой стол – накрыть его никто, понятно, не успел. Супруги оставили плащи в сенях, и Дмитрий сразу понял, что было не так в облике мужчины – правая рука заканчивалась на ладонь выше локтя. Вестимо, один из ратных походов закончился для Петра Лексеича неудачно, и к службе он стал непригоден. Со всеми вытекающими неприятностями: ни жалованья, ни добычи, а воинов с земли выставлять надобно. Хорошо, коли сыновья взрослые есть. А иначе – совсем беда.

– Не стану вас томить, – отвел взгляд от руки боярина Дмитрий. – Пришел я потому, что в роду нашем, Годуновых, мужчины завсегда на Агриппинах женятся. И вот прослышал я, дочь у вас есть, Агриппиной нареченная. Правду ли сказывают али обманывают? Просватана сия девица али на выданье?