Царская Русь

Главной подготовительной мерой против незаконных крестьянских уходов послужили писцовые книги, т. е. подробные земельные описи с указанием их жителей, перечисленных почти поименно, а также с вычислением пашен, лугов, лесу, разных угодьев и, разумеется, с указанием оброков и податей, которые накладывались по вытям, т. е. по известному количеству десятин пахотной земли. Эти писцовые книги со времен Ивана III составляли одну из важнейших правительственных забот; но с особенной энергией они были ведены при Федоре Ивановиче в конце 80-х и начале 90-х годов XVI столетия. Когда таким образом приведены были в известность земли, села и деревни преимущественно серединной полосы Московского государства, тогда последовали указы, которые должны были служить руководной нитью в хаосе судебных исков о беглых крестьянах и вместе с тем значительно стеснить возможность крестьянских выходов без «отказа», т. е. возможность побегов. Первый известный нам указ такого рода издан был 24 ноября 1597 года. «Царь и великий Князь Федор Иванович всея Руси указал, и бояре приговорили» тех крестьян, которые выбежали из поместий и вотчин, как служилых людей, так и церковных, за пять лет до сего указа, «сыскивать накрепко» и «по суду и сыску тех беглых крестьян с женами и детьми и со всеми животы возити назад, где кто жил». А те крестьяне, которые ушли за шесть и более лет, пусть остаются со своими новыми землевладельцами, если в течение сего времени их прежние помещики и вотчинники на них не били челом Государю. Но те дела о беглых крестьянах, которые уже начались («засужены») приказано «вершити по суду и сыску». Следовательно, этим указом полагается пятилетняя давность для возвращения беглых крестьян на прежние места, давность, приуроченная в данном случае к первой четверти 90-х годов XVI столетия, т. е. ко времени наиболее полного составления писцовых книг. В сем указе, как мы видим, еще нет речи о прямом запрещении крестьянских переходов вообще. Он говорит только о «беглых», а таковыми, повторяем, считались те крестьяне, которые уходили с своего участка без «отказу», т. е. не заплатив владельцу за пожилое и не возвратив ему ссуду, вообще не рассчитавшись с ним по закону. Но так как подобные расчеты в действительности случались очень редко и тем более, что владелец, не желавший отпустить крестьянина, всегда мог предъявить увеличенные, неисполнимые требования, то крестьянские переходы в огромном большинстве случаев уже давно обратились в незаконные уходы или побеги. Поэтому указ 1597 года в сущности был направлен и против крестьянских переходов вообще.

Достигнув царского престола, Борис Годунов как бы проявил некоторое колебание в дальнейших своих мерах по вопросу о крестьянских переходах; однако в общем шел по тому же направлению. В 1601 и 1602 годах он выдал несколько указов, в которых говорится уже не о беглых, а прямо «о крестьянском выходе». Эти указы дозволяют детям боярским и вообще мелким землевладельцам перезывать друг от друга крестьян, в двухнедельный срок после Юрьева дня осеннего и с платой рубля и двух алтын пожилого за двор, как это было установлено Судебником. Дозволение сие, однако, сопряжено с разными ограничениями: так можно было перезывать к себе не более одного или двух крестьян разом, а в Московском уезде не дозволено перезывать крестьян кому бы то ни было. Крупным владельцам, каковы государевы дворцовые и черные волости, владыки, монастыри, бояре, окольничие и пр., перезывать друг от друга крестьян прямо запрещено. В сущности, это был шаг к их юридическому закреплению, хотя еще не самое закрепление, потому что речь идет о праве землевладельцев перезывать друг от друга крестьян, а не о праве самих крестьян «отказываться» от владельца. Но так как в действительности крестьянин обыкновенно не имел средств сам рассчитаться со старым хозяином без помощи нового, который его перезывал к себе, то, в сущности, он терял свое право перехода. Те же указы Бориса Годунова грозят мелким владельцам царской опалой, если они будут насильно удерживать у себя крестьян, не давать им законного отказа, т. е. не выпускать их к другому владельцу, чинить им «зацепки» и «продади» (лишние начеты), бить их и грабить. Такие угрозы ясно показывают, с какой энергией служилое сословие стремилось к закрепощению за собой крестьянства. Указы большей частью юридически подтверждали то, что уже давно выработалось самой жизнью.