Царская Русь

Известно, что новгородские так наз. жидовствующие в особенности употребляли книги астрологического содержания, которые судьбу человеческую связывали с течением небесных планет. Известно также, что ересь сия, несмотря на погром, которому она подверглась на соборе 1504 года, продолжала существовать после того и привлекать к себе сочувствие многих русских людей. Особенно это сочувствие гнездилось в северных или заволжских краях, в обителях Вологодских и Белозерских. Так, последователи Нила Сорского, с князем-иноком Вассианом во главе, ратуя против монастырского землевладения, в то же время высказывали свое неодобрение строгим наказаниям новгородских еретиков. В царствование Грозного эта ересь возродилась в новом виде и с новой силой. Возрождению ее и усилению вообще свободомыслия, очевидно, способствовали два обстоятельства: во-первых, ослабление церковного и правительственного надзора при неустройствах и смутах, происходивших в малолетстве Ивана IV; во-вторых, сношения с Литовской Русью и Ливонией, где в то время началось протестантское движение. Во главе возродившейся ереси явились: светский, но книжный человек Матвей Башкин и монах из беглых холопов, по имени Феодосий Косой.

Однажды великим постом 1553 года московский житель, по имени Матвей Башкин, пришел к своему духовному отцу, священнику придворного Благовещенского собора Симеону, и умолял исповедовать его. Но во время исповеди он начал сам поучать своего духовного отца и говорить ему: «Ваше дело великое; больше сея любви никто-же имать, да кто душу свою положит за други своя; а вы полагаете на нас души свои и бдите о душах наших, а за то воздадите слово в день судный». После того он не раз приезжал к Симеону для духовной беседы, призывал его и к себе в дом. «Ради Бога — просил Башкин: — пользуй меня душевно; надобно не только читать написанное в евангельских беседах, но и совершать его делом. Все начато от вас; вам священникам следует показать пример и нас учить». Но прося о поучении, он продолжал сам наставлять своего духовного отца и задавать ему трудные вопросы.

«В Апостоле написано — говорил он: — весь закон заключается в словах возлюбиши искренняго своего яко сам себе. А мы Христовых рабов у себя держим; Христос всех братиею называет, а у нас на одних кабалы, на других полныя, на третьих нарядныя (грамоты), на иных беглыя. Я-же благодарю Бога моего; у меня что было кабал полных, то все изодрал и держу своих (слуг) добровольно; хорошо ему — он живет, не хорошо — пусть идет, куда хочет. А вам отцам должно посещать нас, как нам самим жить и людей держать».

Очевидно, это был человек, затронутый умственным брожением, тревожимый сомнениями и недоумениями, которые порождались несогласием христианского учения с окружавшей действительностью. Он искал выхода из своих сомнений в беседе с духовным отцом; но при этом обнаружил значительную долю сомнения и беспокойного нрава, требуя наставлений и предлагая вопросы, он сам же их разрешал и сам же поучал. Он показал Симеону рукописный Апостол со многими местами, возбуждавшими недоумения и отмеченными воском, и спрашивал у него объяснений. Поставленный в тупик его вопросами и рассуждениями, священник отозвался неведением. «Так спроси, пожалуйста, у Сильвестра, и что он тебе скажет, тем ты и пользуй мою душу — молвил Башкин. — А тебе, я знаю, некогда об этом ведать; в суете мирской не знаешь покоя ни днем, ни ночью».