Царская Русь

Для примера укажем некоторые части иконы Верую, написанной живописцем Василием Мамыревым, — одной из тех икон, против которых восстал Висковатый. Первым словам Символа Веры, относящимся к Богу Отцу, соответствует изображение в облаках Господа Саваофа; перед ним стоял Адам и Ева; тут же земля, море, рыбы, деревья, трава, звери, скот, птицы, солнце, луна, звезды, т. е. все творение. Словам И воединого Господа Иисуса Христа отвечает Преображение Господне; Нас ради человек — Благовещение; И Марии Девы вочеловечыиася — Рождество Христово с волхвами, пришедшими на поклонение; И воскресшего — Воскресение Христово; Возшедшего на небеса — Вознесение. И паки грядущего со славою судити — изображение Страшного Суда; 14 в Духа Святого — Сошествие Св. Духа в виде голубя. И воедину святую Соборную и Апостольскую Церковь — представлена церковь о пяти верхах (главах); в ней апостол Петр с Евангелием в руке; перед ним народ; на правой стороне от него Иоанн Богослов с чашей, которую подает народу; позади церкви виден город и т. д. Таким образом, Символ веры развертывается перед глазами молящихся в виде живописной величественной поэмы, наглядно изображающей все члены этого Символа. Вся икона распадалась на три отдельные доски, поставленные в разные киоты, а каждая доска делилась на особые эпизоды.

Одновременно с писанием новых икон призванные в Москву новгородско-псковские мастера расписывали своды и стены царских палат. Тут между прочим явилось изображение Спасителя на херувимах, с подписью: Премудрость Иисус Христос (древнейшее символическое представление св. Софии). Направо от него дверь, в которой в виде человеческих (вероятно, женских) фигур изображались: Мужество, Разум, Чистота, Правда — как свидетельствовали подписи к ним; налево другая дверь с такими же фигурами, олицетворявшими: Блуждение, Безумие, Нечистоту, Неправду. Между дверей внизу семиглавый Дьявол; над ним стоит Жизнь со светильником в правой руке и с копьем в левой и т. д. Подобные символические фигуры или притчи также смущали Висковатого, и он заметил: «в палате в Середней Государя нашего написан образ Спасов, да туго ж близко от него жонка, спустя рукава кабы пляшет, а подписано над нею: блужение». Вообще Висковатый соблазнялся тем, что русские иконописцы начали заимствовать некоторые изображения у западных или латинских мастеров, как это объяснилось ему из бесед с каким-то ляхом, по имени Матисом.

Нарекания Висковатого против Сильвестра по поводу иконописных нововведений произошли еще до собора 1554 года; вместе с тем он обвинял перед митрополитом Сильвестра и его товарища Семена в общении с еретиками Башкиным и Артемием. Сильвестр и Семен по этому поводу подали митрополиту свои оправдательные челобитья (жалобницы), которые и были рассмотрены на соборе. Относительно же икон Сильвестр доказывал, что иконники писали все со старых образцов, от древнего предания, идущего от времен св. Владимира, а что сам он ни одной черты тут не приложил из своего разума. Митрополит соборне рассмотрел дело и нашел, что новые иконы согласны с подлинниками, что живописцы не пишут невиданное и непостижимое существо Божие, а изображают его по пророческому видению и по древним образцам. К тому же, говорилось на соборе, по словам прибывших тогда в Москву старцев Пантелеймонова монастыря, и на Афоне есть иконы, написанные подобным же образом. А что касается расписания царской палаты, то на соборе было объяснено, что это расписание представляло многосложное символическое изображение известной притчи, которой Василий Великий обратил к истинному Богу своего учителя, язычника Еввула. В заключение собор оправдал Сильвестра; а в записке Висковатого хотя и нашел некоторые указания справедливыми, тем не менее строго его осудил: во-первых, за то, что о святых иконах сомнение имел и возмущал православных христиан, а во-вторых, за то, что нарушил правило Шестого Вселенского собора, запрещающее простым людям принимать на себя учительский сан. Митрополит, между прочим, сказал Висковатому: «Ты восстал на еретиков, а теперь говоришь и мудрствуешь не гораздо о святых иконах; не попадись и сам в еретики; знал бы ты свои дела, которые на тебя положены — не разроняй списков (разрядных)». Собор отлучил было Висковатого от церкви. Устрашенный тем, дьяк подал ему свое «Покаяние», в котором признавал собственные заблуждения и просил прощения. Тогда отлучение было с него снято и наложена трехлетняя эпитимия: подобно древнехристианским кающимся, он должен был во время богослужения сначала стоять за церковными Дверями, потом постепенно допускался внутрь храма, присутствовал при полной литургии и только по истечении трех лет удостаивался св. причастия.