Царская служба

Да уж… Один бой, если не считать тех пострелушек на окраине города, и две трети роты ушло в потери. Так что капитан теперь фактически командует взводом, а я у него вообще не пойми кто, офицер, понимаешь ли, на должности урядника — смешно было бы, не будь оно так грустно. Однако куда больше меня волновало, что нам делать, если шведы полезут в третий раз, о чем я ротного и спросил.

— Стоять и умирать, что тут еще сделаешь, — мрачно ответил Палич. — Только, думаю, уже не полезут.

Хм, как-то без особого удовольствия сказано… И что же тут не так?

— Четвертая дивизия шведов отразила, они отступили, но сил их преследовать у дивизии нет, — все так же мрачно пояснил капитан. — Потери что у нас, что у шведов, очень велики. А через два часа уже и темнеть начнет. В темноте уж точно не полезут. И к нам не полезут, и вообще не полезут.

— Отбились, значит? — с надеждой спросил я.

— На Кавказе оно бы так и было. Горцам одной такой атаки хватило бы, чтоб рассеяться и поискать, как нас обойти, а то и в другой раз счастья попытать. А от этих чертей не знаю, чего и ждать. Хотя… Ежели еще час не атакуют, то да, считай, отбились.

Час, значит… Что же, подождем. Делать все равно больше нечего, а вот отдохнуть было бы в самый раз.

— Ладно, Алексей Филиппович, — Палич явно пребывал не в лучшем настроении, что и понятно. — Пойдемте, осмотримся, поглядим, что еще надо сделать, если шведы опять атакуют.

Ну вот, а я-то, наивный, отдохнуть собирался…

Некоторой компенсацией за обломившийся отдых послужили трофеи. В сумках убитых шведских артиллеристов нашлось по паре картечных зарядов на орудие, каковые мы снова поделили со староладожцами. Не скажу, что в случае неприятельской атаки картечь так уж сильно возместила бы нам убыль стрелков, но все ж лучше, чем ничего. Капитан велел забрать у убитых шведов ружья с патронными сумками и назначил несколько человек, которые должны были заряжать их и передавать товарищам, если шведы все-таки снова пойдут в атаку. А я, когда мы собирали ружья на месте, где стояли при отражении первого неприятельского натиска, разыскал тело шведского офицера, которому срубил руку, и по праву победителя забрал его шпагу. Шпага как шпага, ничего особенного, просто не лишенное некоторого скромного изящества и очень качественно сделанное оружие, но в паре с саблей Орманди будет смотреться неплохо.

Ополченцы почти наверняка обшаривали и карманы убитых шведов, но мы с капитаном Паличем старательно этого не замечали — настолько старательно, что у нас даже получилось. Ну, почти получилось, если уж начистоту. Закончив с хомячеством, мы построили остатки роты дожидаться новых приказаний, и капитан, оставив наше невеликое войско под моим присмотром, отправился за теми самыми приказаниями к полковнику Ломакину.

— Ур-р-ра-а-а! — раздалось вдруг где-то там, где, по моим прикидкам, должно было происходить основное побоище.

— Ур-ра-а! — поддержали уже ближе и громче. Хм, что-то не время для атаки, даже для нашей…

— Ура-а-а-а!!! — это уже кричали староладожцы, тут и наши ополченцы, переглянувшись, подхватили русский боевой клич. Хотя, пожалуй, в данном случае не столько боевой, сколько победный…

— Шведов побили! — пронеслось по войскам. — Отступили они! Урр-ра-а-а-а!!!

Победа! Вот почему армия кричит «ура!». Что ж, с таким аккомпанементом шведам отступать будет сподручнее, хотя уж точно не веселее. Я уже с нетерпением ждал капитана, который наверняка уже успел узнать хоть какие-то подробности.

— Победа, братцы! — выкрикнул капитан Палич, слегка растрепанный и ошалело веселый. — Швед повсеместно отбит с тяжкими потерями и отступает на исходные позиции! Откуда утром наступал! — пояснил он для ополченцев, не особо сведущих в тактических ухищрениях. И мы свое дело исполнили! Не дали врагу в обход пойти! Не зря стояли и бились! Спасибо, братцы!

— Рады стараться, вашбродь! — нестройно ответили ополченцы.

Капитан разрешил жечь костры и греться, ополченцы восприняли дозволение как прямой приказ и с радостью кинулись собирать сучья, чтобы развести огонь побыстрее. Прямо скажу, ночевка в полевых условиях, что нам, по всей видимости, предстояла, меня не радовала, ну да ничего, выдержим. Главное, мы сегодня победили. А для меня еще и то важно, что я жив и даже, тьфу-тьфу-тьфу, не ранен. На фоне общих потерь нашей роты это смотрелось просто чудом…

Мы с капитаном успели погреться и поговорить с людьми у одного из костров, и уже собирались перейти к другому, чтобы никто из ополченцев не чувствовал себя обделенным вниманием начальства, как прибыла благоухающая дымом и чем-то неописуемо вкусным кухня. Повар, не подумав, пытался что-то ворчать насчет того, что не дело, мол, трем десяткам человек получать пищу, которую варили на неполную сотню, но ополченцы посмотрели на него так пристально и многообещающе, что он тут же осекся и дальше уже молча накладывал тройную порцию каждому, кто подходил к раздаче.