Царские дети и их наставники

Остальные нравоучения отца дочери имели то же назначение — приучить ее к повиновению чужой воле, к полнейшему отречению от своего личного «я». Но обстоятельства жизни молодой принцессы сложились так, что наставления отца оказались неприложимыми к делу. Хотя она, по своему положению, в значительной степени и подчинялась желаниям и распоряжениям Елизаветы Петровны, но, по отношению великого князя, вскоре очутилась в положении главы дома и даже государства.

По приезде в Россию наблюдательная принцесса София вскоре поняла всю трудность своего положения при дворе Елизаветы. На первых же порах она усиленно начала готовиться к принятию новой веры и к овладению трудной русской речью. К ней приставляют тех же учителей, которые занимались и с Петром Феодоровичем, а именно: Ададурова — для уроков русского языка и Симона Тодорского — для православного Закона Божьего.

Ученица с энергией берётся за изучение этих предметов и, чтобы скорее достичь намеченной цели, по ночам поднимается с постели и, разгуливая на босу ногу по холодному полу, прилежно твердит замысловатую тогдашнюю азбуку и склады: буки-аз-ба, веди-аз-ва и так далее.

Следствием таких усиленных ночных занятий было, что Екатерина сильно простудилась и слегла в постель; но это же обстоятельство, то есть заболевание от усиленных занятий, сослужило ей и добрую службу: все окружающие, не исключая и государыни, убедились, как энергично она стремится сблизиться с новым Отечеством и как серьёзно и добросовестно относится к своему положению.

Больная сочла необходимым угодить Елизавете Петровне настолько, что, когда в день кризиса ей было предложено побеседовать с немецким пастором, она отказалась и пожелала, чтобы к ней был приглашён отец Тодорский. Такой поступок принцессы привёл всех придворных в восхищение, и положение ее при дворе окончательно упрочилось.

С этого времени о ней начали даже печатать в тогдашней газете «Санкт-Петербургские Ведомости» сообщения, где, между прочим, говорилось: «Молодая принцесса показывает великую охоту к знанию русского языка и на изучение его ежедневно по несколько часов употреблять изволит». Тут же было сказано о «неусыпной терпеливости» невесты наследника во время болезни.

Все эти обстоятельства приносили желанные ей результаты, и вскоре все стали смотреть на нее с уважением и полным сочувствием. Ознакомление ее с православием совершилось быстро, и вскоре она ясно и отчётливо могла произносить русские молитвы и православный Символ веры. С неменьшим успехом шли ее занятия и русским языком у Ададурова, чему немало помогало то, что принцесса постоянно практиковалась в русской разговорной речи.

В июне 1744 году принцесса София была торжественно миропомазана, причём по получении от Новгородского архиепископа Амвросия благословения, она ясным и твёрдым голосом и чисто русским языком произнесла Символ веры, не запнувшись ни на едином слове, и на все вопросы архиепископа отвечала с уверенностью и твёрдостью. Своим поведением в церкви новонаречённая великая княжна Екатерина Алексеевна привела всех в восторг и удостоилась в тот же день получения от Елизаветы Петровны богатых подарков.

Двадцать пятого августа 1745 года состоялось, при великолепной обстановке, ее бракосочетание с наследником русского престола, по церемониальному образцу свадьбы французского дофина в Версале и польского, Августа II, в Дрездене. Но, вступив в семью русского царственного дома, Екатерина Алексеевна оставалась здесь одинокой; она замкнулась в себе, и единственным духовным наслаждением ее в это время и явными, неразлучными друзьями сделались книги, авторы тех многочисленных произведений иностранной словесности, которые приковывали к себе внимание в то время передового заграничного общества.

IV

В первое время своего замужества Екатерина Алексеевна читала исключительно беллетристические произведения французской словесности, из числа которых на нее произвели особенное впечатление «Письма госпожи Савинье» своей правдивостью, весёлостью и живостью изложения. От этих писем она перешла к Вольтеру. Затем, в течение 1747–1748 годов, она прочитала два обширных исторических труда: «Историю Генриха Великого» Перификса, «Историю Германии» отца Барра и записки Брантома.

Это историческое чтение поставило ее лицом к лицу с жизнью европейских народов, познакомило с галереей портретов выдающихся людей Запада — королей, военачальников, знаменитых дам. Ее любимым героем сделался Генрих IV, которого она считала и в позднейшие годы своей жизни величайшим полководцем, примерным государем и умнейшим человеком; с ним она мечтала встретиться «на том свете», усматривая в этом величайшую себе награду. После этих исторических трудов Екатерина Алексеевна с замечательным усердием изучает громаднейший энциклопедический словарь Беля, обнимающий собой последнее слово всех наук того времени — политических, философских и физико-математических.