Царские дети и их наставники

   Это обстоятельство наложило неизгладимый след на всю жизнь Елизаветы: она до конца дней своих была суеверна, полна предрассудков, старинных привычек и ложных страхов. Так, ложась спать, она требовала, чтоб ей рассказывали сказки, причем сказки -- непременно страшные, с разным содержанием из выдумок невежественных торговок с базарных площадей! Кроме того, спать одна она не могла, а в ее комнате, на полу, непременно должен был лежать кто-нибудь из приближенных. Она была внешне благочестива, религиозна, но вместе с тем верила в леших, домовых, русалок и тому подобные измышления народной фантазии. Ранние выезды на отцовские ассамблеи развили в ней излишнюю любовь к веселью, праздникам, балам, нарядам, приучили ее слишком легко смотреть на обязанности жизни и на права людей. Таким образом, в Елизавете Петровне, как женщине, мирно уживались рядом и добрые стороны, привитые к ней слабым подобием европейской жизни, и темные черты невежественной родной старины. Она является в истории нашего отечества представительницей переходного времени, когда люди того времени отстали уже от старого берега, но не пристали к новому.

   Смутные дни ее жизни во время царствования Анны Иоанновны и правления Анны Леопольдовны заставили Елизавету Петровну, конечно, о многом передумать и многое перечувствовать, но тем не менее не послужили хорошей школой, где бы она успела подготовиться к ответственной роли вершительницы судьбы русского народа. Живя в селе Александровском, она главным образом отдавала себя всецело псовой охоте на зайцев, причем всегда выезжала на эти охоты верхом в красиво сшитом мужском костюме. В селе Покровском она проводила время более тихо и скромно, и любимым ее развлечением было -- сближаться с народом, ходить наравне с крестьянскими девушками в хороводах, петь с ними песни, сидеть на посиделках. Здесь она глубоко прониклась духом народной русской жизни, что спасло ее от того онемечивания, которому подверглись Анна Иоанновна и Анна Леопольдовна.

   Вступив на престол, Елизавета Петровна устранила от первенства иностранцев и дала главное место природным русским людям вроде Бестужева, Шуваловых, Воронцова и др., отличавшимся действительно выдающимися способностями и ставившим выше всего благо России и интересы русских подданных. Сама править государством она, конечно, не могла, -- для этого она была и слишком мало подготовлена, и несколько ленива; но вместе с тем она, следуя заветам родителя, стремилась насаждать у нас просвещение, поощряя представителей литературы, науки и искусства. В частной своей жизни Елизавета Петровна была чрезвычайно доступна, проста и снисходительна. Не имея возможности выйти замуж по собственному выбору, когда была цесаревною, она так и осталась до конца дней своих лишенной радостей семейной жизни и всей душой привязалась к своему племяннику, Петру Феодоровичу, сыну старшей сестры Анны Петровны, а затем -- к внуку, Павлу Петровичу. Их воспитанием она близко интересовалась, стремилась готовить из них людей, которые, в качестве законных ее наследников, могли бы достойно занять русский престол. К сожалению, недостаток личного серьезного образования мешал ей, как воспитательнице, стоять на высоте задачи, что, несомненно, печально отразилось на складе умов и на выработке характеров обоих царственных отроков.

V.

   Иначе сложилась судьба цесаревны Анны, старшей сестры Елизаветы Петровны.

   Анна Петровна еще при жизни отца была просватана за герцога Голштинского, Карла Фридриха, с коим и вступила в брак 21 мая 1725 г. Брак этот, однако, не был вполне счастливым, и супружеству их не суждено было долго длиться. По рождении первенца 10/29 февраля 1728 г. Анна Петровна, еще не оправившаяся от болезни, вскоре простудилась и скончалась в г. Киле, оплакиваемая всеми, близко знавшими эту прекрасную женщину. Штеллин, воспитатель ее сына, описывает обстоятельства ее смерти так: "Между прочими удовольствиями по случаю рождения герцога Карла-Петра-Ульриха, спустя несколько дней после того, как новорожденный принц был окрещен евангельским придворным пастором, доктором Хоземаном, сожжен был перед дворцом фейерверк. При этом загорелся пороховой ящик, от чего несколько человек было убито, многие ранены, и нашлись люди, которые объясняли этой случай в радостном событии, как зловещее предзнаменование для новорожденного принца. Вскоре случилось еще большее несчастие. Герцогиня пожелала видеть фейерверки и иллюминацию, встала с постели и стала у открытого окна, при сыром и холодном ночном воздухе. Некоторые из придворных дам хотели удержать ее и убедительно просили ее закрыть окно и более беречь себя в настоящем положении. Но она засмеялась и сказала: "Мы, русские, не так изнежены, как вы, и не знаем ничего подобного". Между тем эта прелестная принцесса простудилась, занемогла горячкою и скончалась на десятый день. Ее тело набальзамировали и на следующее лето отвезли для погребения в Петербург, на том же русском фрегате, на котором герцог с герцогинею прибыли из России". В честь этой принцессы герцог учредил орден св. Анны.