Царские судьбы

Несмотря на слабое здоровье, императрица Александра была весьма трудолюбива. Ее рабочий день начинался с самого утра: благотворительные мероприятия, смотры, парады, приемы. Государыня старалась быть по возможности рядом со своим энергичным супругом. Николай I часто бывал в разъездах, и она, насколько позволяли ее силы, повсюду следовала за ним, боялась оставлять его одного. В государственные дела императрица никогда не вмешивалась, была как эхо своего супруга и верила ему безгранично. Если бы Николай ей сказал, что дважды два пять, она и в этом бы не усомнилась. Своему всесильному мужу царица ни в чем не противоречила. Ее голос был настолько же мягок и нежен, насколько голос ее супруга был строг и повелителен.

Императорская семья производила впечатление вполне счастливой. Дети росли в атмосфере сердечности и заботы со стороны родителей. В кругу семьи Николай I всегда был веселым, раскованным и предупредительным. Дочерей он боготворил, даже зачастую баловал, а к сыновьям был строг, но справедлив.

После своего воцарения Николай I пришел к выводу, что опираться только на дворян он не будет, и решил найти себе опору в чиновничестве, а привилегии дворянства несколько ограничить. Он был очень напуган декабрьским выступлением дворян против самодержавия. Этот страх подсознательно не покидал императора всю его жизнь, несмотря на присущую ему железную волю и самоуверенность.

Став императором, Николай расстался почти со всеми государственными деятелями, игравшими видную роль при его старшем брате. Отставку получил и Аракчеев. Младший брат Александра I сам стал проводить милитаризацию государственного аппарата, и в результате именно его царствование стало периодом наивысшего расцвета абсолютной монархии в ее военно-бюрократической форме. Основные законы Российской империи предоставляли царю неограниченные возможности. Первая статья этих законов гласила: «Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти, не токмо за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает». Николай Романов не хотел уступить никому хотя бы часть своей власти, в законности которой он не испытывал ни тени сомнения. Основным-качеством, наличия которого царь требовал от окружавших его людей, было послушание. Николай стремился везде и во всем уничтожить дух независимости, личной инициативы, воли. Во всех учреждениях господствовали казарменные порядки. За малейшее непослушание чиновники отправлялись на гауптвахту.

Император ввел новое правило для служащих, профессоров и студентов — отныне они обязаны были носить форму, утвержденную свыше, а от чиновников, помимо этого, требовалось являться на службу гладко выбритыми. Нарушение этого указа считалось признаком вольнодумства. Военным также запрещалось носить бороду, допустимой вольностью были усы, да и то лишь черные — при отсутствии такого цвета усы необходимо было красить. Конечно, не все были в состоянии приобрести предписанную форму, да и зачем платить за нее из собственного кармана?… Стало распространяться взяточничество, участились случаи мошенничества и подделки документов. Да и такого повального воровства на Руси никогда еще не бывало.

Россию буквально разворовывали. И император это знал. Но остановить процесс не имел возможности даже он. Иногда Николай даже самолично выполнял роль ревизора какого-либо столичного учреждения. Бывало, налетит в казенную палату, напугает чиновников и уедет, дав всем почувствовать, что он знает не только об их делах, но и об их проделках. Во все губернии рассылались доверенные сановники для проведения ревизии. Вскрывались ужасающие подробности, ни одна касса никогда ранее не проверялась; все денежные отчеты были заведомо фальшивыми; некоторые чиновники пропадали без вести с большими суммами казенных денег. Для расследования составлялись многочисленные комиссии, разрабатывались проекты по совершенствованию государственной деятельности и преобразованию страны. Но, одобряя все хорошие предложения, государь, однако, редко решался их осуществлять.

Небывалое развитие при этом Романове получил бюрократизм. Чиновники опутали бумажной сетью всю страну, а взяточничество стало просто всеобщей болезнью. Однажды царю доложили, что обер-полицмейстер берет крупные взятки. «Да, — возразил на это государь, — но зато я сплю спокойно, зная, что он [9] полицмейстер в Петербурге».

Не доверяя чиновничьему аппарату, Николай I значительно расширил функции собственной «Его Императорского Величества» канцелярии. Было создано совершенно новое ее отделение — знаменитое Третье, которое должно было руководить государственной полицией. Ведал этим отделением шеф жандармов немец Бенкендорф, верой и правдой служивший российскому государю в течение многих лет.