Царские врата

Я не стал огрызаться, потому что, в общем-то, он был прав: ради Даши я решил отправиться на рынок для встречи с Рамзаном. Но вначале должен был посетить Бориса Львовича. Вот и пошел молча в другую сторону. В кармане у меня лежало около тысячи долларов, те самые деньги, которые на вечеринке у Меркулова набросали в рублях и «зеленью» сестре. Но я даже не попытался предложить их Павлу. Теперь ученый, всё равно бы не взял. А вот другой не откажется. Так я думал.

Но нужна еще одна тысяча, именно о такой сумме упоминала Даша. Получить я их мог только у Бориса Львовича, тут Заболотный был абсолютно прав. Да он меня и навел на эту мысль. А о последствиях я тогда не задумывался, не до того было. Хотя понимал ведь, что, взяв деньги, автоматически попаду в зависимость от бывшего сестриного мужа. Впрочем, их еще надо было получить. И вот это, к удивлению для меня, оказалось не так сложно сделать.

Борис Львович будто поджидал меня в своей многокомнатной элитной квартире на Беговой, хотя сказал, что я застал его здесь случайно, дескать, забежал он всего на часок, перекусить. Я не поверил: кругом рестораны, станет он дома щи наворачивать! Наверное, Заболотный с ним держал постоянную связь по мобильнику. Или мне уже всюду шпионы мерещатся? Так или иначе, но Борис Львович оказался почему-то в курсе моих проблем.

В квартире кроме него находился еще знакомый мне молчаливый шофер-охранник и пожилая женщина, видимо родственница или домработница, занимавшаяся уборкой. А что тут было убирать? И так всё блестит и светится, люстры хрустальные, мебель из карельской березы, туркменские ковры, одних напольных китайских ваз штук восемь, бельгийский карабин и казачьи шашки на стенке, супеаппаратура, даже настоящий телескоп на лоджии. А вот на полу у дивана я углядел ажурные женские трусики, кто-то оставил по-рассеянности.

Борис Львович хладнокровно задвинул их ногой и повел меня на кухню, которая по площади равнялась всей нашей с сестрой квартире. Там нас и впрямь поджидал обед. Но есть мне нисколько не хотелось. Борис Львович во время нашего разговора также почти не притронулся к пище, лишь листья салата изредка пощипывал. Я рассказал ему откровенно всё о той ситуации, в которой очутилась Даша. По его реакции я и догадался, что ему уже многое известно. То есть реакции вообще никакой не было, только вежливо-скучающее молчание и оценивающий взгляд, словно он прикидывал меня на вес, сколько потянет: взять целиком, всю тушку, или завернуть по частям? Потом он как бы очнулся и произнес:

— Так я и знал, что нечто подобное с тобой случится.

— Не со мной, с Дашей, — ответил я, начиная почему-то злиться. Ну, зачем я сюда приперся? Да еще разоткровенничался, как на исповеди. Не лучше ли было поговорить на эту тему с сестрой? Ведь ближе и роднее человека мне сейчас нет.

— Именно с тобой, — повторил и подчеркнул Борис Львович. — Ты посмотри на себя в зеркало. В кого превратился. Ты хоть причесывался сегодня утром? Волосы взъерошенные, на носу ссадина — откуда, кстати? Глаза мечутся, того и гляди Кондратий хватит. Остынь, подумай трезво.

— Причем тут волосы? — отмахнулся я. — Речь идет о судьбе девушки, о ее спасении. Ведь продадут за долги. И в Чечню отправят. Ила еще куда, к Аллаху.

— А нужна она тебе вообще-то? Прикинь.

— Ну что вы такое говорите?!

— А ты рассуди. Научись искать причину всех бед и несчастий не вне, а внутри самого человека. Хотя и внешние обстоятельства тоже играют свою роль. Вот девушка эта. Из неблагополучной семья, отца нет, мать с бабкой пьют. Плохо. Но почему она, скажем, школу бросала, на рынок пошла? Сама двинулась по накатанной колее в овраг. Компании, наверное, молодежные там всякие, знаю я, чем они занимаются. Но её тянет в тяжкое, потому что иного не хочется, примеры перед глазами. Так жить легче, проще, без труда над собой.

— Да вы ведь не знаете ее…

— Погоди, — остановил он меня. — Я жизнь знаю. Шла бы работать санитаркой в больницу или нянечкой в детский сад, все от соблазнов подальше. Изнурять себя надо, чтобы наверх выбиться. И учиться. Дорожить своей молодостью и каждой заработанной копейкой. Уйти вообще из этого пьяного дома, коли так.

— Говорить легко, а попробуй, когда у тебя еще братец маленький на руках? — сказал я. — И мать не бросишь, какая бы она ни была.

. — Тогда сам погибнешь, да и прихватишь с собой кого-нибудь. Вот тебя, к примеру. Думаешь, почему она за тебя уцепилась?

— Уцепилась! — выкрикнул я с гневом.