Царские врата

— Я-то думал, у тебя там нож, а то и пистолет припрятан, — как-то вроде разочарованно произнес Рамзан. — А мой юный соперник «зелень» принес, травки предлагает покушать. Считаешь, что баран, да?

— Здесь почти две тысячи долларов, — ответил я. — Если мало, принесу потом еще. Но должно хватить, по моим расчетам.

— А ты всё рассчитал, да? Смелый. Но глупый еще.

— Это почему же?

— А потому что мне не нужны твои деньги. Я тебе сам дам, чтобы ты исчез.

Я понял, что наш разговор заходит в тупик. Сквозь грязные оконца лился какой-то тусклый свет. Рамзан взял со столика апельсин, подкинул его вверх и положил обратно. Белые зубы вновь обнажились в улыбке. Почему я надеялся, что он сразу накинется на доллары?

— У меня на родине, такие мальчики, как ты, уже давно воины, — произнес он. — А ты торговаться пришел. Стыдно. И не по-мужски. Иди прочь, пока я не отобрал деньги.

— Что вам надо? — спросил я. — Покуражиться только над ней? Зачем вам Даша? Она православная.

— Э-э! Делов-то, мусульманкой станет. Разве в религии их счастье, женщин? Они для другого созданы. Терпеть, покорными быть, ублажать мужчину. Особенно, ваши женщины, русские. Скоро они все научатся, что надо делать. Захотим — и веру сменят.

— Ты, что ли, научишь? — напрягся я.

— Заставим, — ответил он и, вновь взяв апельсин, раздавил его в кулаке. — Или вот такой сок пойдет. А сок из них сладкий. Красивые они, но подлые. Их всех купить можно, любую из них. Лишь цены разные. И вытворять с ними можно всё, что угодно. А они вас продают, мужей своих и женихов. Потому что защитников в вас не видят, вы тоже подлые. И трусливые. Все попрятались, когда Союз рушился. А был и моей родиной. Жили бы вместе, не ссорились. Мы маленький народ, но вы теперь воюете с нами десять лет и все равно никогда не победите. Корень ваш вырван. И они вам рожать перестанут. Исчезните вы все скоро.

Слова Рамзана падали на меня, как камни. А я смотрел на сморщенный апельсин и лужицу сока на столике. Может быть, он прав?

— Отдай мне Дашу, — произнес я глухо.

— Э-э! — он поморщился. — Опять ты за свое. Ты что, любишь ее?

— Какое твое дело?

— А может, и я — тоже?

Меня раздражала его белозубая улыбка. И насмешливый желтый взгляд. Он не то чтобы издевался надо мной, но играл, забавлялся. Я не верил в его любовь к Даше. Она для него такая же игрушка, как всё прочее. Сломается — выбросит.

— Ты не купишь ее, — сказал я твердо.

— Уходи, — Рамзан поднялся, взял со стола деньги и засунул мне в нагрудный карман. — А то я передумаю. Но ты мне симпатичен, поэтому отпускаю. К Даше больше не подходи — накажу больно. Её судьба определена. Будет умницей, станет жить хорошо. Дом свой будет. А нет — тогда попользуемся вволю, вместе с друзьями. Тогда получишь обратно, в другом виде.

И еще он добавил несколько слов матом. Я замахнулся, стремясь попасть прямо в белые зубы, обнажившиеся в улыбке, но удар вышел каким-то скользящим, потому что он ловко отклонился и перехватил мою руку, сразу же заломив ее за спину. Боль была такая, что я думал у меня суставы в плече треснут. Затем Рамзан поволок меня к двери, распахнул ее ногой и я вылетел на землю. Оказался рядом с кучей капустных листьев. Поднялся и опять бросился на Рамзана, который уже повернулся, чтобы уходить. Потом я не помню, что происходило. То ли он меня ударил в голову, то ли кто-то еще. Я пытался вырваться из чьих-то рук и видел лишь его лицо, до которого никак не мог дотянуться. Желтый взгляд и белые зубы. Меня повалили, продолжая наносить удары, затем Рамзан что-то выкрикнул приказным тоном, меня куда-то потащили за пределы рынка, но уже без побоев, а дальше я очнулся на какой-то скамейке. Держал в руке платок, замазанный кровью, и тупо на него смотрел.

— Ты голову-то вверх держи, — произнес кто-то рядом. — Из носа капает.

Я посмотрел на сидящего вместе со мной человечка в грязном плаще. На голове была меховая рваная шапка, не по сезону. В мундштук, из которого он курил, вставлен окурок. «Бомж», — вяло подумал я. Но платок к носу приложил и голову запрокинул. Сквозь закрывшее небо тучи пробивались солнечные лучи. Из тьмы — свет.

— И чего ты с ними связался? — продолжал человечек. — Дурак парень. Правда всегда на их стороне будет. Скажи спасибо, что легко отделался. Выпить не хочешь? А то я сбегаю.

«Убыо его, — подумал я. — Съезжу сейчас домой, возьму пистолет, вернусь на рынок и убью. Рамзану конец». Я даже представил себе, как буду стоять над ним, держать на прицеле, а он повалится на землю в грязь, станет умолять о пощаде. Вся его спесь схлынет. А я спокойно нажму на курок. И голова разлетится вдребезги. Будет тебе «Аллах акбар!», воин хваленый. Мозги не соберешь. И Дашу больше никогда не увидишь. И других русских женщин. Защитников, говоришь, нет? Есть. Ты только с рынка никуда не уходи, дождись, я скоро. Потерпи немного. Поторгуй пока, миленький, я вернусь.

— Так сбегать за водкой-то? — вновь спросил человечек. — Тебе сейчас надо, пользительно. Да и у меня чтой-то голова с утра трещит.