Царские забавы

Без этого зелия Иван Васильевич уже не мог обходиться. Оно укрепляло не только его тело, но и усиливало дух. Царь нуждался в снадобье так же остро, как колдун в заклинании. Страх почувствовать себя однажды бессильным перед пылкостью красной девицы заставлял заглатывать настой впрок. Их накопилось такое огромное количество, как будто Иван Васильевич собирался прожить не обычную человеческую жизнь, а был обречен на бессмертие. И в то же время царь-батюшка жил так, словно на следующий день ожидал всемирного потопа: редкий день проходил без шумного застолья, где количество выпитого вина могло наполнить царский пруд, в котором плескались двухметровые осетры.

Еды на столах всегда было столько, что ее хватило бы на половину Москвы, и иностранные гости, приглашенные на царские пиры, думали о том, что для каждого такого обеда цезарь Иван повелевает резать по целому стаду коров. Приготовленная пища не съедалась, и государь распределял ее среди ближних бояр. Никто из гостей Ивана Васильевича не сомневался в том, что снеди в чуланах лучших людей набралось столько, сколько хватило бы на сытое проживание десятка небольших городов в течение целого месяца. Но все знали о том, что вряд ли бояре сумеют воспользоваться даже половиной жалованного добра — крысы, в великом множестве шныряющие по подвалам и переулкам русской столицы, уничтожали сдобные пироги и жирные бараньи окорока.

Первопрестольная была полна слухов о том, что Иван Васильевич собирается ожениться на английской королеве. Во всех митрополиях архиереи уверенно говорили о том, что будто бы Елизавета собирается принять православную веру и соединиться в браке с русским самодержцем у алтаря Успенского собора, а старший сын царя, Иван Молодой, будет назначен наследным принцем и после смерти обоих великих супругов еретическая Великобритания сделается одной из митрополий славного русского отечества. Иностранные купцы искусно вливались в общий хор и внушали московскому великому князю мысль о том, что английская королева до щенячьего писка желает оженить на себе благородного скифа.

Все соглашались на том, что дело упирается в самое малое — назначить время венчания, какое устроило бы английскую королеву и русского царя.

Все жители московские были наслышаны о том, что Елизавета Первая — баба очень горячая, что мужиков меняет так же часто, как это делает гулящая девица с Городской башни. А для того чтобы ублаготворить английскую государыню, нужно иметь похоть языческого Леля. Важно не оплошать перед иностранкой, а потому царь должен накопить мужескую силу, и в этом ему помогут отвары из одолень-травы.

Теперь никого не удивляло то, что каждый божий день он шлет знахарок за лепестками кувшинок, потому что расплата за неудачную брачную ночь может быть очень дорогой.

Царь и государь всея Руси третий день дожидался вестей и писем из Англии, которые ему должен был доставить князь Нестер Одоевский. Иван корил себя за то, что надумал послать к Елизавете Первой именно его, следовало бы назначить в посольство более удачного молодца. Нестер без конца расстраивал своего государя дурными известиями: то привезет из Польши новость, что Баторий посмел занять королевский стол, то с Ливонского похода привезет сообщение о том, что шведский король занял очередную русскую крепость.

Иван Васильевич мог только догадываться, какой занозы следует ожидать на этот раз.

Неделю назад в Москву прибыл скороход от Одоевского и, упав в ноги государю, сообщил, что Нестер Антипович прибудет накануне Святой Четыредесятницы. Усмехнулся царь Иван и отослал детину в Стольную палату испить заслуженный ковш белого вина.

Святая Четыредесятница была на Руси днем Всепрощения, не полагалось ругать даже за нерадивость. В этот день нужно было прощать и каяться. Грехи отпускались торжественно, за вечерней трапезой. И государю Ивану Васильевичу оставалось только ломать голову, чего же такого совершил Нестер, ежели надумал явиться в день покаяния.

Князь Одоевский появился только на следующий день после Всепрощения, когда со слезой были приняты раскаяния, а недругам были отправлены калачи и когда, устав звонить, смолкли колокола.

Самодержец подумал о том, что не будет ничего худого в том, если он надумает за дурную весть растянуть Нестера Антиповича на дыбе. Это будет достойный расчет за все те неприятности, что он не единожды испытал на собственной шее от его дурного посольства.

Иван Васильевич встретил слугу без должной торжественности, но в Грановитой палате. На государе простенький цветастый халат и зеленая скуфья, по обе стороны замерли рынды, готовые по знаку Ивана выполнить и обязанности палача. Царь едва заметным движением длани остановил холопа в пяти шагах от трона, не удостоив его чести поцеловать кончики своих пальцев.

Одоевский сделал над собой усилие, чтобы не показать смятение.

— Расскажи мне, холоп, как съездил в Англию. Какие новости привез с собой? Когда мне с королевой аглицкой за свадебный стол садиться? И так ли уж она хороша телом, как об этом заморские купцы толкуют?