Царский изгнанник

По отъезде царя беседа продолжалась вяло: царевне хотелось бы поговорить и о неудовольствии Петра на стрельцов, и об опасности, грозящей Щегловитову, и о средствах отвратить эту опасность; но стесняемый присутствием ребёнка разговор не клеился. Заметив это, княгиня Мария Исаевна, мало интересовавшаяся распрей стрельцов с преображенцами, откланялась царевне и объявила, что едет покататься с сыном в Сокольники.

Царевна проводила их, ещё раз поцеловала Мишу, иронически поздравляя с победой, одержанной им над царём и величая его будущим фельдмаршалом Преображенского войска. Возвращаясь к своему месту, она остановилась у окна, полила стоявшую на нём герань и поставила лейку на окне.

Эта лейка была сигналом, условленным между царевной и Щегловитовым: не видя её на окне, он должен был скрываться, поставленная около герани, лейка означала, что Щегловитов может прийти к царевне, не опасаясь неприятных встреч.

   — На чём же мы теперь остановимся, господа? — спросила царевна.

   — Мне пришла новая мысль, — сказал князь Михаил Васильевич. — Можно будет отправить Мишу за границу с Серафимой Ивановной Квашниной. Она охотно возьмётся...

   — Да, но я бы неохотно поручил ей своего сына, — возразил князь Алексей. — Она такая взбалмошная...

   — Я не о Мише и не о Квашниной говорю, а о Щегловитове, — прервала царевна. — Что нам с ним делать, князь Василий?

   — По моему мнению, завтра всё уладится как нельзя лучше, — отвечал князь Василий Васильевич. — Я очень надеюсь на поездку Щегловитова в Преображенское; виновных в драке с преображенцами я сошлю в пограничную стражу, и царь Пётр Алексеевич успокоится.

   — И ты думаешь, князь Василий, что Щегловитов поедет завтра к Петру?

   — Да как же ему не ехать, если Пётр ожидает его? Сейчас же велю его отыскать, передам ему приказание государя и...

   — Отыскивать Щегловитова не нужно, — возразила царевна, кинув беглый взгляд на герань, — он сам отыщется и, вероятно, скоро будет здесь.

Действительно, Щегловитов тут же показался в двери, до которой за несколько перед тем минут царевна проводила княгиню Марию Исаевну.

Красивый, стройный, очень высокого роста, с большими чёрными глазами и русыми волосами, вьющимися крупными локонами, Щегловитов молодцевато прошёл мимо царевны и, не замечая её, низко поклонился князю Василию Васильевичу и сыновьям его.

   — Так ты нынче уже видел царевну, Фёдор Леонтьевич, — спросил у него князь Михаил Васильевич, удивлённый, что человек, пропадавший два дня сряду, входит в комнату и не кланяется хозяйке дома.

   — Да, — отвечал Щегловитов, — царевна давеча присылала за мной, и мы всё утро пересматривали эти бумаги. — Он показал на бумаги, распечатанные перед самым обедом князем Василием Васильевичем.

Управление Стрелецким приказом, всегда очень сложное, усложнилось с некоторых пор перепиской с пограничной стражей и с полками, возвращавшимися из Крыма. Поэтому не было ничего удивительного, что правительница рассматривала с начальником стрельцов бумаги, касавшиеся стрелецкого войска. Сыновьям князя Василия, которые в это время откланивались царевне, ответ Щегловитова показался таким естественным, что, не удерживаемые царевной, они вышли из комнаты.

Но как ни прост был ответ этот, князь Василий Васильевич был приведён им в такой ужас, что если б не стояло за ним кресла, то он упал бы на пол. Он страшно побледнел; колени его задрожали, как в лихорадке; глаза выпучились, налились кровью и стали бессмысленно глядеть то на Щегловитова, то на царевну.

Самый умный мужчина, самый тонкий дипломат, самый опытный волокита будет в затруднении, встретясь неожиданно с двумя любящими его женщинами, которые сейчас только догадались, что они соперницы: страх оскорбить одну из них, или потерять другую, или выдержать сцены от обеих парализует его умственные способности и отнимет у него необходимое в подобных делах присутствие духа.

Женщины же никогда не теряются; напротив того: чем затруднительнее положение, тем, говорят, более подстрекается их самолюбие, тем более поощряются их дипломатические дарования. Так, опытный полководец, не обращая большого внимания на аванпостные стычки, бережёт все силы свои и всё искусство для решительного, генерального сражения.

Увидев действие, произведённое на князя Василия Васильевича ответом Щегловитова, царевна не могла не встревожиться: человек, так давно и так искренно её любящий, человек, столь нужный для её честолюбия, поражён ударом и, может быть, умирает без помощи у неё на глазах... Первая её мысль была воротить сыновей его и оказать ему помощь. Но, боясь огласки и, кроме того, стесняемая присутствием Щегловитова, она не обнаружила ни малейшего испуга, ни малейшего беспокойства и обратилась к Щегловитову.

— Я давно и с нетерпением ожидала тебя, Фёдор Леонтьевич, — сказала она ледяным, противоречащим смыслу этих слов тоном. — Государь Пётр Алексеевич сейчас был здесь, спрашивал о тебе и велел, чтоб ты завтра утром явился к нему.