Царский Рим в междуречье Оки и Волги

«преграждал дорогу отступавшим и скликал рассеявшихся. Наконец, видя, что растерянных ничем не сдержать, Публий Деций, ВОЗЗВАВ ПО ИМЕНИ К СВОЕМУ ОТЦУ (тоже по имени Публий Деций! — Авт.), воскликнул так: „Зачем мне отлагать долее исполнение семейного рока? Нам на роду написано приносить себя в жертву ради избавления от общей опасности. Вот я и предам на заклание в жертву Земле и богам преисподней САМОГО СЕБЯ ВМЕСТЕ С ВРАЖЕСКИМИ РАТЯМИ“. С этими словами он приказывает ПОНТИФИКУ Марку Ливию (которому, выходя на бой, велел неотлучно быть при себе) произносить слова, чтобы он, повторяя их, обрек себя и вражеские легионы за войско римского народа квиритов. И обрекши себя ТЕМИ ЖЕ ЗАКЛИНАНИЯМИ И В ТОМ ЖЕ ОБЛАЧЕНИИ, КАК И РОДИТЕЛЬ ЕГО, ПУБЛИЙ ДЕЦИЙ, ПРИКАЗАЛ ОБРЕЧЬ СЕБЯ НА ВЕЗЕРЕ В ЛАТИНСКОЙ ВОЙНЕ, он прибавил к положенным проклятиям, что БУДЕТ ГНАТЬ ВПЕРЕДИ СЕБЯ УЖАС И БЕГСТВО, КРОВЬ И ПОГИБЕЛЬ, ГНЕВ НЕБЕСНЫХ БОГОВ И ПОДЗЕМНЫХ и обратит зловещие проклятия на знамена, оружие и доспехи врагов…

С этими проклятиями и себе и врагам он пустил коня туда, где приметил, что галлы стояли всего плотнее, и, бросившись сам на выставленные копья, встретил свою смерть.

С ЭТОГО МГНОВЕНИЯ БИТВА ПЕРЕСТАЛА ПОХОДИТЬ НА ДЕЛО РУК ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ… Римляне прекратили бегство и вознамерились начать бой сызнова. ГАЛЛЫ ЖЕ… СЛОВНО ОБЕЗУМЕВ, МЕТАЛИ СВОИ КОПЬЯ И СТРЕЛЫ В ПУСТОТУ, А ИНЫЕ ЦЕПЕНЕЛИ, ЗАБЫВ И О БИТВЕ, И О БЕГСТВЕ. На римской же стороне понтифик Ливий… стал кричать, что победа — за римлянами, а галлы и самниты смертью консула обречены теперь Матери Земле и богам преисподней… И ВСЁ У ВРАГОВ ИСПОЛНЕНО БЕЗУМИЯ И УЖАСА… По приказу легатов воины подобрали копья, усеявшие землю… и метнули их во вражескую „черепаху“; много копий вонзилось в щиты (галлов — Авт.), а некоторые даже в самые тела врагов, и клин их развалился, причем ПОВАЛИЛОСЬ МНОГО НЕ РАНЕНЫХ ДАЖЕ, А ТОЛЬКО ОГЛУШЕННЫХ».

[58], т. 1, с. 484–485

После этого начался разгром галлов и самнитов. Сражение превратилось в резню и преследование панически бегущего врага. Римляне наголову разгромили противника.

Проанализируем рассказ Тита Ливия.

1) Сразу отметим, что перед нами — центральный эпизод сражения при Клузии и Сентине. Вся только что процитированная нами история принесения себя в жертву консулом Публием Децием — «сыном» ПРАКТИЧЕСКИ ДОСЛОВНО СОВПАДАЕТ с уже знакомым нам сюжетом принесения себя в жертву консулом Публием Децием — «отцом» во Второй Латинской войне якобы 341–340 годов до н. э. Мы подробно обсудили это сражение в первой части настоящей главы. Отсылаем читателя к этому материалу. Итак, здесь Тит Ливий фактически переписывает свой собственный рассказ, помещенный в его же труде примерно ста двадцатью страницами раньше. Но только он заменил «отца» на «сына». По-видимому, среди материалов, отредактированных Титом Ливием, попались два очень близких описания Куликовской битвы. Не распознав дубликаты, Тит Ливий поместил их в разные места своей «Истории». Один раз назвав «Второй Латинской войной», а другой раз — «битвой при Клузии и Сентине». В одном случае назвал Публия Деция ОТЦОМ, а в другом — СЫНОМ.