Царский венец

— Как долго я тебя не видела, любимый мой, бесценный мой Ники! И как горько знать, что теперь я уже не должна стремиться тебя видеть... Ты знаешь, каковы мои чувства, ведь я постоянно писала Элле об этом. Я обдумывала всё это долгое время и только прошу тебя не думать, что мне далось легко моё решение. Мне так плохо, я так несчастна... но... я не могу пойти против своих убеждений. Дорогой мой, ты, чья вера столь глубока, должен понять меня: я считаю, что большой грех менять веру, и я была бы несчастна всю жизнь, зная, что поступила неправильно. Уверена, ты не хотел бы, чтобы я изменила своим убеждениям. Какое счастье может быть в браке, который начинается без благословения Божия? Так как я считаю грехом поменять веру, в которой была воспитана и которую люблю, я никогда не смогу найти мира в душе и потому никогда не смогу быть тебе настоящим другом, который помогал бы тебе в жизни. Потому что всегда что-то будет стоять между нами — отсутствие у меня подлинной убеждённости в вере, которую я приму, и сожаление о той, которую утрачу. Это будет обманом по отношению к Богу, к твоей религии и к тебе. Правильно я думаю или нет, но глубочайшая религиозная убеждённость и чистая совесть по отношению к Богу выше всех земных желаний...

Глава шестая ПУТЕШЕСТВИЕ НА ВОСТОК. ОБРУЧЕНИЕ. 1891—1894 годы

В мае 1891 года цесаревич Николай предпринял путешествие

по Востоку. Отец благословил его на эту увлекательнейшую прогулку

по миру ради расширения кругозора, но Николай, внимательный

и умный молодой человек, использовал знакомство с экзотическими

странами и культурами для того, чтобы изучить и понять сознание

людей других народов, их верования, обычаи, увидеть красоту

творений их рук и умов.

Греция, Египет, Индия, Цейлон, Сингапур, Ява, Китай...

Иная культура, иные люди, обычаи, ритуалы, обряды. Легенды! Отголоски истории! Множество колоссальных впечатлений помогали забыть тревогу, которая после каждого письма Эллы, скорбно сообщавшей ему о том, что твёрдости Аликс им не сломить, вновь охватывала сердце душным кольцом. Каждый день перед сном Николай горячо молился Господу и Его Пречистой Матери — и всё об одном, только об одном...

В путешествии же происходило много такого, что отвлекало Ники от тяжких мыслей. Умиротворяла сама непривычная природа незнакомых стран. Восхищенный цесаревич, вспоминая индийский пейзаж, записал в дневнике: «Полуденные краски неотразимо ласкают и нежат взор. Особенно восхитительны предвечерние часы в заливе Бомбея. С запада золотистыми полосками подымаются лёгкие, как пар, облачка. Взглянешь по одному направлению: бесконечно тянется зелень, чередуясь с белизною прибрежных зданий. С другой стороны обрисовываются горы (гхаты), причудливо выступая своими подобными башенным замкам вершинами. Небо алеет. Над морем оно вскоре становится багровым, над сушей же простирается поблекшей синевой. Вода — изжелта-красная. Мачты и реи, паруса и такелаж судов светятся... Затем вдруг темно, и при лунном сиянии ещё очаровательнее окрестность, — ещё яснее сознание, что мы на Востоке: в Индии».

Как живую воду впитывал в себя юный царевич радушие и гостеприимство народов. В Сиаме власти предложили аборигенам почтить высоких путешественников кто как может. И вот Николай проезжает вдоль длинной вереницы местных жителей, в руках которых клетки с разнообразной живностью, корзины с фруктами и овощами, свёртки тканей и разнообразные поделки. И всё это — от рук своих. И всё — от души.

Масса даров! Даже живых. И когда цесаревич Николай с сопровождающими плыл в страну Восходящего Солнца — Японию, визит в которую завершал его путешествие, на борту корабля уже расположился целый зверинец: три слона, чёрная пантера, обезьянки...

В апреле 1891 года наследник увидел с корабля берег Японии. Странная, прекрасная, самобытная страна, рассеянная в островах, соединённая океанскими волнами... Николай видел скалистые вершины, окрасившиеся розовым цветом. Он видел неестественно яркую зелень, окутывающую скалистый пейзаж. Япония!

Николаю были интересны буддийские храмы, и по прибытии в Японию он посетил один из них при первой же возможности. Храм находился в славной и тихой сельской местности, где журчала река, где цвели персики и сакура. «Так многие люди представляют себе райский уголок», — подумал цесаревич, надолго задерживая взгляд на душистых облаках нежнейших лепестков.

Храмовые здания утопали в зелени. Деревянная пятиярусная пагода представляла собой исполненное величественного покоя сооружение. Несколько крыш, создающих ярусы, возвышались одна над другой и сужались кверху — непривычное зодчество для русского взора.