Царский зять (3)

На станции, встав на подъездную к зданию линию, Петр увидел чудо — на огромной скорости, гораздо быстрее галопирующего коня, промчалась низенькая тележка, на которой двое мужчин с разных сторон вверх-вниз тянули железные пруты. От изумления мальчик застыл, а потом к нему вернулась речь, и он спросил полковника, глядя как маменька и няньки крестятся, говоря тихо, что то промелькнуло «дьявольское наваждение».

Бородай рассмеялся, сказав, что то была дрезина — и не наваждение это, а механика, сиречь по науке сделанное устройство. И заметил, что таких у базилевса много, только о том верные люди знать должны, а тайны иноземцам раскрывать нельзя.

Петр промолчал, хотя считал, что хвастаться перед ними можно — видел он немцев из слободы, спесивы они очень на вид ему показались. Однако, про себя сделал вывод, что лучше не высказывать своего мнения по поводу «чудес», мало ли как базилевс на это посмотрит.

Выехали из Галича утром, всю ночь спали в вагоне — ели только на станциях и то быстро — пока коней в упряжке меняли. Впрочем, всякая снедь в вагончике была, да самовар на крыше Бородай растопил — однако там был не привычный сбитень, а травяной чай — ночью жара спадала.

В полдень приехали в Мариуполь — Петр на минуту застыл, разглядывая бескрайнюю синеву, он впервые увидел море, на котором виднелись белые паруса кораблей.

И застыл в полном восхищении от увиденного!

Однако Бородай потребовал немедленно явиться к базилевсу, который на металлургическом заводе сейчас находится, и одеться попроще — чем привел маменьку в ужас.

Она ведь подготовила шитый жемчугом белый кафтанчик, но Бородай сказал, что никто не имеет права одеваться в дорогие наряды, ибо государь такого отношения не терпит, и сурово наказывает. И добавил странно — «ты, царица, одежду пожалей, и так один наряд всего, а там царевич всю ее прожжет и испачкает».

И через полчаса Петр был на заводе, и застыл не в силах понять, что тут в адском грохоте твориться. И лишь когда на его плечо легла ладонь Бородая, он очнулся от громкого крика в ухо:

— Иди базилевсу помоги, видишь, лопатой уголь в топку кидает и тебя к себе кличет!

ЭПИЛОГ

Мариуполь

27 июня 1685 года

— Давай, царевич, бросай уголь ровненько! И лицо чуть отворачивай, а то пожжешь свою красоту!

Юрий с добродушной ухмылкой смотрел, как долговязый мальчишка, тот самый Петр Алексеевич, что уже никогда не станет императором Всероссийским, старательно бросает уголь в топку. И ведь не боится, парень, ему явно интересно — да и пламя завораживает видимо.

«Пора заканчивать эксперимент, старательный и не белоручка, историки, как мне помнится, правильно писали, что многими ремеслами овладел. Вот пусть и работает, от престола его нужно держать подальше. Пользы будет намного больше».

— Все, хватит, сынок, пошли воздухом подышим, — Юрий ухватил царевича за плечо — тот взглянул на него чумовыми глазами, в которых плескалась ликующая радость.

— Хватит, хорошего понемногу, скидывай рукавицы и пошли, — под нажимом ладони парень пришел в себя. Снял толстые верхонки и отдал их мастеровому. Вышли из цеха — из пекла попали словно в парник — солнце нещадно пекло, самое жаркое время.

— Это паровая машина, ее «огнедышащей» называют.

— Механизм, базилевс?

— Конечно, — пожал плечами Юрий и видя любопытство в мальчишечьих глазах, пояснил:

— Ты бросал горючий камень в топку — горит он очень жарко, куда там дровам. Внутри котла трубки — в них вода течет. От жара она в водяной пар превращается. Видел, как вода кипит?

— Да, великий государь. Уху ставили…

— Вот и хорошо, что видел. Из трубок пар струей хлыщет — если вырвется, насмерть человека ошпарит. Но он и силу великую в том имеет — поднимает поршень, а тот через механизмы вздымает молот или через передачу приводит в действие станок. Паровой молот бьет по раскаленному железу…

— Я видел кузницу, великий государь.

— Вот и молодец, Петя. Хочешь понять, как механизмы работают, как их великими тайнами овладеть?

— Да, государь, своими руками их мастерить!

— Вот и молодец, я в тебе не ошибся. Пойдем в море искупнемся, чистую одежду мне принесут и на тебя подберут подходящий наряд. Ишь какой долговязый вырос, старше своих лет кажешься — можно за вьюношу принять. А теперь слушай меня внимательно…

Идти до моря было недалеко — песчаная коса была усыпана мальчишками, что предавались баловству всякому. Но Юрий пошел чуть в сторону, туда, где никого не было — убийцу со штуцером он не опасался, завод режимная территория, и охрану тут несут его гвардейцы. Кроме того, эта песчаная коса под защитой моряков, две лодки вытащены на берег, да и бриг стоит на якоре в миле.

Так что дошли до манящей синей глади. Их сопровождал Бородай и два гота, да слуга с большой сумкой. Скинули одежду на песок, зашли в воду по грудь, искупнулись, испытывая благость — море ведь немалое облегчение дает, если такое ласковое, как Азовское.

— Так, а ведь ты плавать не умеешь?

— Не научили, государь, у нас в селе речка была неглубокая, — царевич выглядел сконфуженно.