Царственный паяц

И в бессветности потерявших грани дней и ночей города пишется новое Евангелие

современного мечтательства.

Александр Редько ФАЗЫ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА

Игорь Северянин— Надсон. Мадагаскарская королева на автомобиле. —

Обнаглевшая бездарь. - Пустая душа

I

По ходячей молве Северянин представлялся свежим, юным счастливцем, только

вчера пришедшим в мир, чтобы дерзать.

Ныне эту ходячую молву разрушает не кто иной, как сам Северянин.

Соблазненный своей громкой известностью и возможностью предать тиснению и

восторженной оценке поклонниц и поклонников всякую строку, им когда-либо

написанную, автор «Ананасов в шампанском* приложил к сборнику особый отдел.

Здесь собраны давние стихотворения Северянина.

В отделе «Незабудок* собраны стихотворения Северянина, начиная с 1903 года. Как

видит читатель, Северянин совсем не такой ново- возникший поэт, как это

представляется по ходячей молве. Он работает, как стихотворец, уже 12 лет, хотя и стал

модной известностью чуть не вчера. Оказывается, что в пору действительной юности

Игорь Северянин совсем не напоминал Игоря Северянина, каким мы знаем его теперь.

Во многом - по тону душевных переживаний - он напоминал двенадцать лет тому назад

- кого бы вы думали? Можно биться об заклад, что ни одна из его поклонниц и ни один

из поклонников, столь бурно аплодирующих при его появлении на эстраде, не оскорбят

дерзновенного любителя ананасов в шампанском сравнением с Надсоном. Сам он

бранится этим именем.

И между тем, в его собственных старинных «незабудках* чисто Надсоновские

переживания. При другой стихотворной форме (во избе

жание недоразумений подчеркнем это) совершенные аналогичные настроения. Так

как это мало правдоподобно и «оскорбительно» для Игоря Северянина, то приведем

две справки из прошлого, поскольку оно освещено самим автором в отделе

«Незабудок».

Вот «Новогодняя элегия» Игоря Северянина, помеченная датой: 2 января 1908 года.

Наступивший «Новый Год» заставляет автора «проследить печальным оком

миновавшие года». Результат пережитого оказывается удручающе печальным. В

прошлом не оказалось ни одной сбывшейся надежды. Все было самообманом и

самообольщением. И вот вывод, к которому автор приходит:

Не ищи в унылой тундре Ароматных ярких роз, —

Не ищи любви и счастья В мире мук, в мире слез.

Но дождался — не дождешься,

Боль была и есть в груди...

Вот все, что было, и все, что будет. «Боль была и есть в груди». И вот все, чем Игорь

Северянин может поздравить человечество:

С новолетьем мира скорби —

С новой скорбью впереди!..

На что-нибудь другое, кроме скорби, по Игорю Северянину, рассчитывать не

приходится.

Разве автор этой «Новогодней элегии» не родной брат «господину Надсону», в свое

время тяжело и жалобно переживавшему бессилие личности и безнадежность жизни?

294

И настроение подавленности не исключение в отделе «Незабудок».

И теперь я плачу, плачу на коленях О погибших грезах,

Об измене мая.

Не нашел себе я счастья, —

Звуки горе мне напели:

Я боялся их недаром С безмятежной колыбели.

Тоска и неопределенные душевные позывы — вот основные настроения молодого

Игоря Северянина. И это продолжается не менее пяти лет: «Новогодняя элегия»,

написанная в 1908 году, не обнаруживает никаких изменений в настроении по

сравнению с 1913 годом. Все та же безнадежность искателя «любви и счастья в мире

муки, в мире слез».

Стихотворения «господина Надсона» тоже были безрадостны и унылы. Но они

были нужны своему времени, своим читателям. Они раскрывали читателям те чувства,

которыми они жили, не умея их сознавать. Поэтому безрадостные, унылые

стихотворения Надсона были нужны. В этом было литературное счастье несчастливого

в жизни Надсона.

Безрадостные, унылые стихотворения Игоря Северянина, собранные ныне в отделе

канавных незабудок, не были нужны своему времени, полосе 1903—1908 гг. В этом

было временное несчастье Игоря Северянина, который ныне

...покорил Литературу!

Взорлил, гремящий, на престол!

Новое счастливо найденное настроение заключалось, конечно, по формулам

эстетического индивидуализма, в решимости освободиться от каких бы то ни было

внутренних ограничений; от влияния каких бы то ни было «неразгаданных звуков»,

благо они и так перестали слышаться, тревожить и волновать. Отныне он уже не будет

горько, на манер «господина Надсона», «плакать на коленях», жалуясь на «мир

равнодушия» и «бессердечия ближнего». Он исцелился сам и чувствует себя

способным исцелить весь мир.... Отныне его гордая задача: «даровать»...

...толпе холопов Значенье собственного «я».

В чем это значенье собственного «я»? В «Громокипящем кубке» много интересных

по форме вещей. Но оценить их можно, только отвлекшись от переживаний, вызвавших

поэзы: до такой степени они бедны красотой.

Мы уже знаем, что автор «незабудок на канавках» раз навсегда решил не быть

похожим на самого себя в прошлом. Отныне он уже не «господин Надсон», а

российский Оскар Уайльд, долженствующий показать мировой толпе холопов значение

собственного «я».