Царственный паяц

это лишь - утомленная оркестровка бравурного мотива. Все это чарует. Все-таки я

немного жалею, что поселился в этом году в Веймарне, а не у моря: море я очень

люблю, при нем легко, просторно, а тем более при Балтийскому а тем более в

Эстляндии, где все так мирно, трезво, культурно, благостно и историгно. Плещется

плачем Сканда, Эрика оплакивая своего!

Правда, здесь тоже недурно: много вокруг деревьев, есть речка шустрая и

многоводная, но нет влаги тут, нет ощущения благостыни. Народ здесь отчаянный,

хулиган на хулигане. Пьянство выдающееся, грабежи, убийства, всяческие подлости.

Ямбургский уезд, Лида, первый Уезд во всей России по потреблению водки. (Это

установлено статистикой). Девушки — абсолютные проститутки, почти все поголовно,

при- Чески трехъярусные, шелк, атлас, духи, помада. Фасон платьев - не пРеувеличивая -

заграничный. Но физиономии - мое почтение -

Фёклы истые! И почти все они пьянствуют. Деревенские девицы! Это уж

оригинально несомненно. Окультуриваемся заметно. При всем этом бедность

вопиющая: избы валятся, соломой крытые, сосед соседа из-за 3 коп<еек> «бьет в

смерть»! В празд<ник> опасно из дома показаться: того и гляди, камнем голову

прошибут. Я иногда люблю общаться с народом, но здесь его заменяет хулиган.

Обхватить здешнюю молодку в порыве вдохновения, как я это делал в «Ивановке» и в

Новгород- ск<ой> губ<ернии>, я думаю - прямо от нее отправишься к Эрлиху!..

Здешняя баба - нарумяненный иуда. Но вот нет больше места, и поэтому я тебя целую.

Игорь.-

8

31 октября 1913 г.

Дорогая Лида моя!

Именно сегодня я решил писать тебе - спросить тебя кое о чем, и вот - получаю от

тебя письмо: целую за него, благодарю.

Ты, Лидочка, не думай, если я долго молчал, что я забыл тебя: ты чудесно

знаешь,что я тебя никогда не забываю и каждый день вспоминаю тебя, и это мне

приятно. А не писал давно оттого, что просто трудно было собраться как-то. Со дня на

день все откладывал. Завтра же высылаю Серг<ею> Ал<ексеевичу> «Златолиру», и вот

о чем мне хотелось тебя спросить: желаешь ли ты, чтобы я написал: «Посвящается Л.

Д. Рындиной», или же: «Лиде», или: «Нефтис моей». Это я говорю о всей книге.

Что же касается поэзы «Одно из двух», она не войдет в этот сборник вовсе, по той

причине, что сначала (в марте) она будет помещена в III альм<анахе> «Сирина» и,

следовательно, печатать ее раньше ее появления в названном издательстве я не могу.

Таким образом, моя Ли- дуся, она войдет в мой третий том («Виктория Регия»). Я рад,

57

что ты прочла «Гашиш Нефтис», но — нравится ли тебе?..

О Сологубах ты, конечно, уже все слышала, в свою очередь могу сказать, что

инициатором нашей размолвки я себя отнюдь не считаю; не поехал по следующим

причинам: 1) болезнь мамы, 2) неполучение аванса, 3) «бесписьменность», 4) угрозный

тон телеграмм его и ее: они угрожали... прекращением знакомства!.. Что же! я и

прекратил знакомство с ними. Не жалею, - слишком возмущен. Заискивать не рожден.

И ведь не акмеист же какой-нибудь, наконец, я! Против него ничего не имею: он

действовал под давлением. Ею прямо-таки возмущен. И дав

но уже. Короче: я доволен своему «освобождению». Я ликую, Лида! Пусть они не

забывают, эти Сологубы, что они «только Сологубы»... не более. Воображаю ее

«самочувствие». На письма ее не отвечаю. Лида, Лидия! ты отомщена! И уже давно все

шло к этому. За тебя мстить - сладостно! Но высшая месть - тебе весь сборник!

Грозово целую тебя, тобою проникнутый. Твое биение и во мне. Вечно.

Неизгладимо. Твой.

Возможно, что приеду после 15-го ноября в «Эстетику» (судя по словам Брюсова и

Шершеневича). Вскоре решится. Пиши скорее, не забывай. Пиши по поводу

посвящения немедленно. Завтра высылаю сборник без посвящения. Получив от тебя

инструкции, пришлю отдельный лист с посвящением. Ну, дорогая, будь благостна.

Игорь твой.

31

окт. 1913 г.

Почти ежедневно читаю в концертах, устал от триумфов, простужен.

Поклонницы. Цветы. Признания...

9

1913 г.?

Дорогая Лида!

Я всегда был и буду твоим истинным другом; никогда тебя не обижал, не оскорблял

даже мысленно; напротив — всегда и везде тебя защищал, даже гнев возбуждая в

некоторых; когда тебя критиковали при мне, всегда горячо протестовал и возмущался.

Письмо твое меня страшно, необыкновенно поразило, и целую неделю я проходил в

недоумении, сильно расстроенный.

Меньше всего видел и ценил в тебе женщину, несмотря на то, что ты очень красива

и интересна. Всегда чувствовал глубину твоей души, которую эти человечки не могут

познать. И вдруг ты говоришь чудовищные фразы, что я плюю на тебя и тому

подобное! В уме ли ты, Лида? Да на каком основании?! Все, что я делал, я делал

искренно и вдохновенно. И не отрекаюсь, и не отрекусь. Это ты не поняла меня, Это ты

видишь в моих письмах то, чего нет в них и быть не может. Итак, напиши же скорее

светлое письмо, все поняв и меня не осуждая, т- к., повторяю, я - хороший.

Игорь

7

февраля 1914 г.

7 февраля 1914 г.

Дорогая моя Лидочка,

я тебе очень давно не писал, хотя, конечно, ты всегда отлично знаешь, что я

постоянно с тобой, забыть тебя не могу и не хочу, всегда ясно и легко люблю тебя и