Царственный паяц

будет, я верил в это твердо. И я рад, что произошло это при моей жизни: я мог и не

дождаться: ранней весной я перенес воспаление левого легкого в трудной форме. И до

сих пор я не совсем здоров: постоянные хрипы в груди, ослабленная сердечная

деятельность, усталость после небольшой работы. Капиталистический строй чуть

совсем не убил во мне поэта: последние годы я почти ничего не создал, ибо стихов

никто не читал. На поэтов здесь (и вообще в Европе) смотрели как на шутов и

бездельников, обрекая их на унижение и голод. Давным-давно нужно было вернуться

домой, тем более что я никогда врагом народа не был, да и не мог быть, так как я сам

бедный поэт, пролетарий, и в моих стихах Вы найдете много строк протеста,

возмущения и ненависти к законам и обычаям старой и выжившей из ума Европы.

Я не ответил Вам сразу оттого, что ездил в Таллин по делам, побывал в полпредстве

и там справился о возможности поездки в Москву, дабы там получить живую работу и

повидать Вас и некоторых других своих друзей. Этот вопрос, однако, пока остается

открытым, но мне обещали вскоре меня известить.

Положение мое здесь из рук вон плохо: нет ни работы, ни средств к жизни, ни

здоровья. Терзают долги и бессонные ночи. М<ожет> б<ыть>, Вам легче собраться

сначала навестить меня и мою верную спутницу? Приезжайте, дорогой: квартирка у

нас небольшая, но очень милая, и для Вас местечко найдется.

Простите, что задержал ответ, - причину я объяснил. Вы же ответьте, по

возможности, сразу.

Примите наши приветы вам обоим.

Крепко жму Вашу руку. Всегда помню и люблю.

Игорь Северянин

Очень рад буду иметь Ваши новые книги.

5

12

сентября 1940 г.

Усть-Нарова, 12 сент. 1940 г.

Дорогой Георгий Аркадьевич!

3сент<ября> послал Вам большое письмо, а сегодня лишь несколько строк и два

стихотв<орения>: м<ожет> б<ыть>, отдадите их куда-

либо, напр<имер> в «Огонек» или др<угой> журн<ал>, - этот гонорар меня весьма

поддержал бы.

Мне здесь сообщили, что в «Литературной газете» (от 1 сент<яб- ря>, кажется)

были помещены мои стихи, переданные в августе лично одним знакомым, который

заходил ко мне. Не сумеете ли Вы достать этот № и мне выслать, кстати, разузнать о

гонораре. Буду Вам чрезвычайно обязан. Ежедневно жду ответа Вашего на свое письмо

от ЗЛХ и обещанных книг. Спешу отправить это письмо. Сердечный привет, добрые

пожелания, надежда скоро увидеться. Ответ из Москвы еще не получен.

Всегда Ваш Игорь

Р. Б. В Таллине и Нарве Лит<ературная> газ<ета> продается, но в очень

ограниченном количестве экземпляров, так что сразу же бывает вся распродана.

Вы себе и представить не можете, мой милый Георгий Аркадьевич, как мне

хотелось бы повидаться с Вами. Немудрено: ведь столько лет мы не виделись, не

перекликались, ничего не знаем друг о друге, между тем как жизни уже заканчиваются

и так мало дней впереди...

И все-таки я полон энергии, вдохновения, желания работать на пользу Родины -

самой умной, мирной и порядочной из стран мира!

129

Иг.

Генрих Виснапу (очень известный эст<онский> поэт) просит Вашего разрешения на

перевод Ваших стихов.

6

9

октября 1940 г. <09.10.40>

Дорогой мне Георгий Аркадьевич!

27сент<ября> переехали до весны в Пайде (б. Вейсенштейн): Верочка получила в

здешней школе место препод<авателя> русского языка. Oria окончила университет в

Дерпте, ее специальность — русский и французский. Городок расположен в центре

страны. Климат сырой: вокруг болота. Для здоровья моего (да и ее тоже) это, конечно,

гибельно. Но что делать! Отсюда до Усть-Нарвы более 200 килсомет- ров>, от Таллина

около 100. Мне и Вере было так больно покидать наш милый уголок в прелестной

местности у моря и двух рек... К счастью, мы оставили квартирку за собою, и, когда вы

через два месяца приедете к нам, я сначала приму Вас у себя в Усть-Нарве, а потом уже

мы поедем сюда к Верочке.

Ваше письмо я получил только сегодня, а книгу еще 2 окт<ября>. Я так и думал,

что Вы одновременно написали мне, и поэтому медлил с ответом на книгу. А книга

произвела на меня большое и из ряда вон выходящее впечатление: я два часа просидел

в туманный день у распахнутой форточки и... не заметил, пока не стал сильно кашлять!

Книга глубокая, интересная и предельно легкая. Вы - чудесный мастер и

проникновенный большой поэт. Поэт вдохновенный, умный, блистательный. Я горжусь

Вами. Верочка очарована «Барханами»! В особенности меня пленили отрывки из

«Пиротехника» (все!), а некоторые строфы гениальны: «...Это - Жизнь! Бы-ти-е!», «...A

вечер весенний сиренев»... А какая лепка эпохи «Ушедшее в камень»! Непревзойденно.

Еще мне нравятся «Пять лет», «Ода унив<ерситету?>», «Александрия», «Бетховен»,

«Державин» и др. и др. При встрече отмечу еще много. На портрете Вы выглядите

великолепно: светлый, возмужалый, свой, милый... Спасибо Вам за книжку, спасибо

самое восторженное! Своих Вам прислать сейчас, к сожал<ению>, не смогу: их у меня

вообще нет, а переводы с эст<онского> остались дома. Около 20 окт<ября> надеюсь

там побывать на денек-другой: тогда вышлю две книжки Раннита и одну Виснапу.

(Кстати, передам ему Ваши слова относительно переводов. М<ожет> б<ыть>, Вы