Царственный паяц

тем милым людям, с кот<орыми> мы встречались пять лет назад у Вас.

За эти годы мы побывали однажды в Польше, дважды в Латвии. Больше никуда не

ездили. Постоянно живем в своей деревушке у моря. Живется трудненько, заработков

никаких, если не считать четырех долларов в месяц из «Сегодня». До сих пор, слава

Богу, помогало Эстонское правительство, благодаря которому мы кое-как и

существовали. Однако нельзя ручаться за это впредь. Писатель я никакой, поэтому

заработать что-либо трудно. Как лирик не могу много заработать: никому никакая

лирика в наше время не нужна, и уж во всяком случае она не кормит. До сих пор мучает

меня долг проф<ессору> Заблоцкому (12 долл<аров>), но отдать, при всем желании,

никаким образом не могу. И нет даже надежд, т.к. книги не выходят, вечера дают такие

гро

ши, что едва на дорогу хватает. Здоровье и мое, и жены тоже оставляет желать

лучшего.

Но, несмотря на все невзгоды (а у кого их нет?), живем мы, погруженные целиком в

природу, отрешившись от мирской суеты и бестолочи. Судьбой своей мы очень

довольны и на Бога не ропщем.

В глубине душ теплится надежда на скорое возрождение Родины: уж слишком нагло

152

и безобразно гоненье на Церковь, и значит - вскоре восстанет, возмутится народ. Не

может не возмутиться: Русский он! Пока я думаю так, я могу жить.

А я так - наперекор очень многому — все же думаю.

Да сохранит Господь Вас, дорогой и любимый Василий Иванович, и да поможет он

нам увидеть Россию, снова обратившейся к религии, а значит - и к поэзии.

Всегда неизменно Ваш

Игорь-Северянин

Письмо в редакцию

1 февраля с<его> г<ода> исполнилось 25-летие моей литературной деятельности.

13-й год живя в приморских дебрях, что называется — не на людях, я полагал, об этой

дате никто не вспомнит. Однако я основательно ошибся. Оказывается, еще много

людей, любящих мое творчество, помнящих обо мне. Сверх всякого ожидания, я

получил столько знаков внимания со стороны читающей публики (главным образом от

читателей «Сегодня»), и это несмотря на то, что в печати знаменательный для меня

день отмечен вовсе не был, — что я положительно лишен возможности поблагодарить

каждого в отдельности. Мне остается поэтому просить Вас, господин редактор, не

отказать в любезности, посредством Вашего весьма распространенного издания

принести милым и ласковым людям мою сердечную признательность за доставленную

мне воистину нечаянную радость...

Эстония, Тойла 1930 г.

2

20

марта 1930 г. ТоПа, 20.III.1930 г.

Многоуважаемый Михаил Семенович!

Благодарю Вас за «Февраль» и «Март». 4.11 я послал вам заметку «Два взгляда» и

11.11 статью «Трагический соловей». Т. к. до сих пор они не использованы, думаю, что

они Вам не нужны, и поэтому прошу

теперь же их, как и осенью посланную статью «Подозрительный кучер»,

возвратить.

Я полагал, что смогу что-либо заработать, о чем и писал Вам неоднократно, но,

видимо, редакция попросту не находит нужным с этим считаться, т.к. нельзя же

допустить, что все мною присылаемое никуда не годится. Конечно, бедность, — хотя

бы по политическим причинам, - обязывает даже именитых людей быть весьма

скромными и сдержанными, но все же она не может никому дать права систематически

себя оскорблять. Как бы ни были посредственны мои статьи, я не допускаю мысли,

чтобы они могли опозорить страницы периодического издания, и, следовательно,

постоянное бракование их я вынужден рассматривать как недружелюбие ко мне.

Вообще, за последнее время я чувствую к себе известное охлаждение, и мне хотелось

бы знать, в чем дело. Напишите совершенно откровенно: ничего нет хуже

недоговоренности. Не будете ли Вы добры сообщить мне - получаете ли Вы из Шанхая

«Время»? Я получил последний № от 29 дек<абря> Б. А. Суворин, все время писавший

мне громадные письма по 8— 16 страниц, с нового года совершенно ничего не пишет, и

я даже не знаю, жив ли он.

В портфеле «Сегодня» имеется пять моих стихотв. Возвратите те, кот. Вас не

удовлетворяют.

Всего хорошего. Жму Вашу руку.

С искр, приветом

Игорь.-

3

1 января 1931 г.

Белград, 1.1.1931 г.

153

Дорогой Михаил Семенович!

С 12 XI мы живем здесь и пробудем до 14.1, когда поедем в Горажду, Сараево и

Дубровник дней на десять, а затем вернемся в Белград и сразу же через Австрию и

Швейцарию в Париж, где Церетели и Базиль предлагают мне устроить 12 концертов в

городах Франции и Бельгии. За это время, т. е. почти за 2 мес<яца> пребывания здесь,

дал в Белграде 2 вечера в больш<ом> зале унив<ерситета>, прочел две лекции в

Научн<ом> инст<итуте> при Академии наук (о Фофанове и Сологубе),

выступил на вечере памяти Блока и в конц<ерте> Музык<ального> о<бщест>ва.

Затем по предлож<ению> Державной комиссии дал ряд вечеров в русск<их>

учебн<ых> завед<ениях> (корпусах и институтах) в городах Белой Церкви, Новом

Бечее и Великой Кикинде.

27.XII дал большой вечер в г. Суботице (Терезенштадт) и 13-го ян- в<аря> даю в

Новом Саду. Изд<ательст>во при Державной комиссии приобрело у меня три книги: 1)

«Классические розы» (Лирика 1922- 30 гг.), 2) «Медальоны» (Сто сонетов о поэтах и

композит<орах>), 3) «Lugne» (Роман в стихах в 3-х част<ях>).