Царство. 1951 – 1954

— Да ничего! — сдался Никита Сергеевич и развернулся к жене. — У меня поджилки трясутся, когда подумаю, что Рада из дома уйдет! Никогда такого со мной не случалось, даже на фронте, даже в кабинете у Сталина! Душа она моя! Я всех детей обожаю, так и думаю, что одной дружной семьей до скончания века проживем, в голове у меня такое сложилось! Ты, Нина, я, наши детки, одной дружной семьей, поэтому распереживался!

Нина Петровна ласково взяла мужа за руку.

— Зови Танечку, пусть давление измерит, — хватаясь за сердце, попросил Никита Сергеевич. — Не засну сегодня!

Нина Петровна сняла трубку и пригласила врача.

— Ты, Никитушка, не нервничай, все хорошо складывается! А представляешь, полюбила бы пьяницу, или иностранца, какого-нибудь англичанина.

— Что ты, что ты! — замахал руками Никита Сергеевич. — Этого только не хватало!

— А Алексей — комсомолец, интеллигентный, с высшим образованием, скоро вступит в партию.

— Можно? — из-за двери раздался голос лечащего врача.

— Заходи, Танечка! Что-то Никита Сергеевич разволновался, проверь, давление не подскочило?

Доктор вошла в гостиную.

— Сейчас посмотрим. Голова не кружится, Никита Сергеевич?

— Все кружится! — ответил Хрущев, пробуя считать пульс. — И пульса нет. Сдох! — выпалил он.

— Не шутите так, Никита Сергеевич, вам еще жить да жить! — строго сказала врач.

15 февраля, понедельник

Министру государственной безопасности пришлось полчаса ожидать в приемной, у Первого находился Булганин. Когда двери распахнулись, и маршал Советского Союза торжественно проследовал к выходу, генерала тут же пригласили в кабинет. Хрущев был не в настроении.

— Булганина видел? — не здороваясь, спросил он.

— Видел.

— Усиль на Лосином охрану. Николай говорит, какие-то люди возле его дома околачиваются, боится, что иностранные корреспонденты. Фотки всякие нащелкают, а может и того хуже!

— Убийцы, что ли, ходят? — не смог сдержать улыбку Серов.

— Булганин допускает, что возможны и убийцы!

— Я к Николаю Александровичу, как к вашему другу, со всем уважением отношусь, — с ехидной ухмылкой начал министр, — но беспокойство его пустое. Товарищ Жуков специальное подразделение для охраны Лосиного острова выделил, чтобы окрестные жители не докучали. Только охраннички там подобрались нахальные, сами на булганинских баб засматриваются, а как маршал с острова, командир прямиком туда, пьянствует и, извиняюсь, с сестрой-хозяйкой развлекается.

— Почему раньше не докладывал?

— Что у вас, работы мало? — пожал плечами генерал-полковник.

— Жукову передай, чтоб бездельников с глаз долой! На Лосиный надежных ребят пришли, дуру эту — в шею! — приказал Хрущев. — Булганина успокой, скажи, меры приняты, пост при въезде поставь, пусть патрули вокруг рыщут. Нагони страха! Утомил Николай своими разговорами, нудит и нудит — зарежут, застрелят! Паникер.

Первый Секретарь вышел из-за стола и сел в кресло напротив генерала.

— Про реабилитации как движется?

— Решения об освобождении для скорости списками принимаем. Если по каждому отдельное производство заводить, потонем.

— Правильно, что списками, этот процесс ни в коем случае тормозить нельзя.

— По реабилитации я специальный отдел создал. Двенадцать человек сидят не разгибаясь.

— Хорошо бы подобные отделы в каждом областном управлении иметь, чтобы и на местах шевелились. Что твои двенадцать человек на страну? — Никита Сергеевич умолк.

Генерал-полковник послушно ждал, что еще скажет Первый.

— Разведчики как?

— Работает разведка. Денег бы, — попросил Иван Александрович.

— Не хватает?

— Миллионов бы двадцать добавить. Без денег на Западе шага не ступишь, я еще мало прошу.

— Хо-ро-шо! — процедил Хрущев. — Против нас нагло действует Народно-трудовой фронт.

— Народно-трудовой союз, — поправил генерал.

— Эта гнилушка отребья царских офицеров и сбежавшей аристократии, раздувает против СССР информационную войну! Я тебе поручал их прижать?

— Поручали.

— Что сделал?

— Работаем.

— Конкретно, что? — хмурился Первый Секретарь. — И потом радио «Свободная Россия» голосит!

— Во все окрестные дома разослали анонимные письма, написали, что работа радиостанции недопустима, что из-за нее могут случиться большие неприятности. Вблизи передатчиков планируем взорвать бомбы. В результате поднимется паника, не дадут местные жители станции работать.

— Это полумеры. Этого совершенно не достаточно!

— Заминирован дом, где проживают семьи сотрудников, и его будем взрывать, чтоб не оказалось желающих на радиостанции работать. Еще хотим взорвать издательство «Посев».

— Надо нахалам по рукам дать! — Сталинскими словами высказался Хрущев.

— Дадим, Никита Сергеевич! — закивал министр госбезопасности. — Наиболее языкатых комментаторов, кто сыплет грязь, выкрасть хотим. В следующем месяце готовим операцию по тайному вывозу в СССР председателя комитета помощи российским беженцам Александра Трушновича, он должен прийти к нашему агенту Глезке, там мы его схватим, загрузим в дипмашину и привезем в Москву.

— Смотри не засветись.

— Все равно поймут, чьих рук дело, не дураки.