Царство. 1951 – 1954

— Весь зад отсидел. Ну стулья! — прихрамывая, жаловался Маленков.

— Расходитесь, — сюсюкал предупредительный Брусницын. — Иосиф Виссарионович на стульчик никогда не ругался.

Сразу после парада Берия уехал, пообещав к восемнадцати быть в Георгиевском зале, где давали государственный прием.

— Василий с дачи сбежал, — сообщил Хрущеву Букин.

— Как сбежал? — остолбенел Никита Сергеевич.

— Уехал.

— А пост?!

— На чужой машине удрал. К нему динамовский вратарь Алексей Хомич заезжал. Василий на заднем сиденье его «Победы» пристроился и плащом накрылся.

— Вот ротозеи, неужели такой простой хитрости предвидеть не могли?! Куда он поехал?

— Неизвестно, — потупился Букин.

— Сейчас напьется и наделает делов! Когда разыщут, чтоб глаз с него не спускали! Спасибо на Красную площадь пьяный не приперся, вертеп перед иностранцами не учинил! Все-таки надо мне с ним поговорить! — мрачно заметил Никита Сергеевич. — А Светлана что?

— Светлана Иосифовна в порядке, все тихо, культурно. На парад приходила, ни с кем особо не разговаривала. С министром путей сообщения поздоровалась, и с товарищем Фурцевой пару слов…

— Светланка обстановку понимает, а этот вертопляс! — с сожалением махнул Хрущев. — Ладно, ищите дурня!

— Бериевские уже ищут, — отрапортовал Букин.

— Эти найдут! — вздохнул Никита Сергеевич. — Нам, Андрюша, к шести надо в Кремль вернуться.

— Зачем я с тобой поеду? Не хочу, сам поезжай! — спорила с мужем Нина Петровна.

— Нужно, Ниночка, нужно! Этот прием для нас важен, первый прием без Сталина, понимаешь? Хочу, чтоб обязательно ты со мной пошла.

Нина Петровна хмурилась.

— И надеть что, не знаю.

— Тебе все хорошо!

— Нет, Никита! Там женщины будут красивые, в дорогих нарядах, в украшениях, а я?

— Ты у меня самая любимая и самая красивая! — беря жену за руку, приговаривал Никита Сергеевич.

— Скажи, что надеть? Вот это темное платье подойдет?

— Подойдет.

— У меня, Никита, ни серег нет, ни колец! — вздыхала Нина Петровна.

— Да кому они нужны, кольца! Мы же на праздник солидарности трудящихся идем, а не на смотрины! — развел руками Никита Сергеевич.

— Есть у меня брошка с жемчугами, ты на тридцатилетие подарил, помнишь? Может, ее надеть?

— Надень! — согласился супруг. — Иди, я тебя поцелую, моя родненькая!

Он обнял жену и бережно, как любимую дочку, поцеловал.

— Значит, едем? — Глаза его светились.

Нина Петровна больше не сопротивлялась.

— Как на параде было? — спросила она.

— Как обычно, только порядка нет. Я имею в виду не сам парад, а нас на правительственной трибуне. Неясно, кто теперь главный. Всем понятно, что главный Берия, но каждый подразумевает, что вроде и он главный.

— И ты так думаешь?

— Ничего я не думаю! Я работаю, ты ж меня знаешь. Может, мне темный костюм одеть?

— Надевай. Давай-ка Люба его прогладит, и ботинки возьми новые, лаковые.

— Будем с тобой как принц с принцессой! — глядя в зеркало и приложив к груди пиджак, заулыбался Никита Сергеевич.

Кузнецкий мост был оживленной улицей. Пьянющего Василия Сталина под руки вывели из ресторана «Берлин», с огромным трудом посадили в легковую машину МГБ, окна которой были наглухо зашторены, и повезли за город.

— Куда везете, б…ди? — промычал генерал. — Арестовали?!

— Успокойтесь, Василий Иосифович, домой везем.

— Убить меня захотели, как отца?! Не выйдет! — попытался вырваться Сталин. — Сейчас вас отпи…жу!

Офицеры железной хваткой зажали хулигана с двух сторон.

— Сидите тихо, товарищ генерал!

Василий Сталин слюняво всхлипывал.

— Пустите, пустите, гады! Ну, пустите, пожалуйста!

— А вы драться не будете?

— Не буду.

— Обещаете?

— Обещаю.

Сопровождающие ослабили хватку, в этот момент генерал изо всех сил рванулся, пытаясь вывернуться. Одна рука его высвободилась, и он с размаха въехал кулаком по затылку водителя. Водитель потерял сознание. Оставшись без управления, машина стала уходить вправо, на полном ходу ударилась о тротуарный бордюр, отскочила, в нее с визгом врезался шедший в крайней полосе грузовик. «ЗИМ», теряя скорость, перескочил гранитный парапет, наскочил на вековую липу, мотор забухтел и затих. Василий Сталин сумел освободиться и, метнувшись в распахнувшуюся при ударе дверь, побежал вдоль дороги.

— А-а-а-а!!! — орал он, убегая в расстегнутой шинели. — А-а-а-а!

Когда его снова схватили, заволокли в машину и крепко стянули руки ремнем, он уже не ругался. Под глазом у генерала наливался лиловый синяк, сукровица кровавыми соплями сочилась из распухшего носа.

— Пришлось е…нуть, а то бы ушел, — извиняющимся голосом пробормотал капитан госбезопасности, обращаясь к начальнику.

— Правильно сделал. У нас приказ — задержать!

— Доберусь до вас, до волков, тогда попляшете! — угрюмо грозил пьяный Василий Иосифович. Голова у него кружилась.

— Сиди, молчи! — зло сказал майор.

— Скажу отцу… — выдавил Василий.

— Отцу! — ухмыльнулся майор и тихонько докончил: — На том свете скажешь!

Генерал неудачно плюнул, коричневая от крови слюна раскисала на лацкане парадного кителя.

— Волки бериевские…