Царство. 1955–1957

— Сегодня не про меня, а завтра про меня пойдет! Вы тут не придуривайтесь, где существо вопроса?! Почему вам Хрущев сейчас не подходит, а раньше подходил? Где аргументы? Мне тоже кое-кто не нравится, но это не означает, что я могу его поедом есть!

— Вы, товарищ Жуков, себе и похуже выходки позволяете! — имея в виду рукоприкладство, проговорил Каганович.

— Тем, кто нарушает Войсковой Устав, я яйца отобью — армия есть армия! Если приказ дан, а он стоит и в носу ковыряет, за это не только яйца, за это голову можно открутить! — огрызнулся маршал.

— Не понимаю, почему игра идет в одни ворота! — заявил Микоян. — Вывалили на одну сторону весов плохое, а про хорошее позабыли. Так не годится!

— Есть предложение назначить Хрущева министром сельского хозяйства, — подал голос Сабуров.

— Лучше к казахам отправить! — высказался Каганович.

— Вы обещали предоставить мне слово для обстоятельного выступления, я ночь готовился! — затряс толстой пачкой бумаг Никита Сергеевич.

— Отставить! — выпалил Ворошилов. — Ставь вопрос на голосование, товарищ Булганин.

Николай Александрович заерзал на стуле.

— Так неправильно! — подняла голову Фурцева. — Надо дать слово Никите Сергеевичу!

— Никите Сергеевичу! — передразнил Каганович. — Сиди тихо, а то и ты вслед полетишь!

— И я настаиваю на выступлении! — проговорил прервавший командировку и теперь сидящий рядом с Микояном Секретарь ЦК Суслов.

За это же высказался украинский секретарь Кириченко, который спешно прибыл из Киева.

— Не давать слово! Кандидаты в члены Президиума права голоса не имеют! — отрезал Каганович.

— Мы с Кириченко законные члены Президиума, — отозвался Суслов, но его игнорировали. Не очень-то Михаила Андреевича чествовали молотовцы.

Снова накинулись на Хрущева.

— Кто тебя просил на встрече с художниками говорить о разногласиях с товарищем Молотовым?! Какое отношение это имеет к живописи? — задал вопрос Ворошилов.

— Их там триста человек набралось, — поддержал Маленков. — Среди них были совсем незрелые, идейно слабые люди. Ты их своими речами еще больше распустил!

— Вопиющие вещи! — кашлянул Булганин.

— Все им вывалил, даже то, что знать не обязательно. Там половина беспартийных!

— Не может такой человек в Президиуме находиться! — поддакнул Первухин.

— Надо предоставить Хрущеву слово для выступления! — настаивал Микоян.

— Снимать надо! — проговорил Молотов. — И будем снимать!

За дверями послышался шум.

— Что там? — насторожился Ворошилов.

Все прислушались. Снаружи доносились громкие голоса.

— Твои люди? — спросил у Жукова Каганович.

— Не в курсе! — отозвался министр обороны.

— Может, Жуков решил нас танками окружить, в плен взять Президиум Центрального Комитета?!

Ворошилов встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул наружу.

— Что там? — спросил Маленков.

— Члены ЦК, человек десять пришли, хотят с нами говорить.

— С кем? — оскалился Каганович.

— С членами Президиума. Спрашивают, чем мы тут занимаемся.

— На х…! — не обращая внимания на Фурцеву, выругался Лазарь Моисеевич. — Пусть сидят по своим областям и языки в задницу заткнут, а то и их нагоним!

— Я, как Первый Секретарь, обязан с ними встретиться, — приободрившись, заговорил Хрущев.

— Ты уже не Первый Секретарь! Шепилов встретится! — отрезал Каганович.

— Кворума у вас не было! — заартачился Хрущев. — Я пойду встречаться.

— Один не пойдешь! — цыкнул Каганович.

— Принять товарищей необходимо, или, на худой конец, выслать к ним представителей, — высказался Ворошилов. — Здесь Никита Сергеевич прав.

Молотов внимательно посмотрел на Председателя Президиума Верховного Совета. Интонация в голосе последнего еле уловимо изменилась.

— Поддерживаю! — произнес Микоян.

— И я — за! — поднял руку Жуков.

— Вместе с Хрущевым пусть пойдут Микоян, Ворошилов и Булганин, выслушают товарищей, — уступил Молотов.

Хрущев был на седьмом небе — успели ребята, в самый раз появились! Это Брежнев с Фурцевой всю ночь обзванивали членов ЦК, Серов и Жуков обеспечили их проезд и беспрепятственный проход в Кремль. Никита Сергеевич понял, что чаша весов начала перевешивать на его сторону, но сидел еще скромно, потупив голову, ждал, пока в Москву подъедут остальные его сторонники.

— Ведите нас, товарищ Ворошилов, — покорно проговорил Хрущев.

Переговоры с членами Центрального Комитета прошли на эмоциях. Члены ЦК в ультимативной форме требовали прекратить обсуждение вопроса о Первом Секретаре, в противном случае грозились открыть Пленум Центрального Комитета и переизбрать Президиум. Особенно выделялись три крикуна: Подгорный, Струев и Полянский, их накануне инструктировал Леонид Ильич. К концу переговоров в Кремль прибыли еще двадцать восемь сторонников Никиты Сергеевича. В конце дня Микоян передал присутствующим, что членами Центрального Комитета принято решение открыть внеочередной Пленум партии.