Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

В великих текстах средневековой каббалы утверждение теургического характера культа основывается на особой трактовке Пс. 119:126, согласно которой строчка, по всей видимости означающая «время Господу действовать», истолковывается в смысле «время создавать Бога» (P. 371). Перед лицом крайних следствий такой экзегезы ученые задались вопросом, как могло случиться так, что именно в лоне религии, неустанно изобличавшей тщетность языческих богов, созданных людьми, мог родиться столь радикальный тезис, по сути гласящий, что человек является «творцом творца» – или по крайней мере тем, кто поддерживает его существование и непрестанно его «возрождает». И все же в тройной формулировке «создавать Имя», «создавать шабат» и «создавать Бога» несомненно именно этот тезис находит выражение у каббалистов из Жироны и в Зоаре, как и в каббале после изгнания евреев из Испании: «Тот, кто соблюдает заповедь на земле, тем самым утверждает и исполняет ее на небе» (Эзра из Жироны. Цит. по: Mopsik. P. 558).

Создавать не обязательно означает «творить ex novo»: речь идет скорее о том, что в отсутствии ритуальных практик божественная плерома теряет свою силу и приходит в упадок – иначе говоря, Бог нуждается в постоянном восстановлении и поддержке, которые ему обеспечивает благочестие людей; точно так же их нечестивость ослабляет его. В свете того, что между культом и славой существует тесная связь, которую мы уже констатировали, каббалисты в данном смысле говорят о «восстановлении славы»:

Исполнять заповеди на земле означает исполнять их и на небе и пробуждать их прообраз во имя восстановления высшей Славы. […] Речь идет о восстановлении Славы – тайны славного Имени […]. Праведник на земле пробуждает праведника на небесах, и вместе они восстанавливают и творят высшую Славу и преумножают и укрепляют ее силу… [Габбаи. Цит. по: Mopsik. P. 602.]

Это представление столь основательно, распространено и внутренне непротиворечиво, что, приводя в заключении своего исследования тезис Дюркгейма о божественной потребности в поклонении, Мо'псик в сдержанной манере высказывает предположение о том, что ученый мог поддаться влиянию каббалы: «Будучи сыном раввина, Дюркгейм начал свои изыскания в раввинской школе Парижа. Оставим историкам социологии заботу извлечь из этого выводы, если это допустимо» (P. 648).

8.18. В наши намерения не входило ни выдвижение гипотез о теургическом происхождении доксологий и аккламаций, ни провозглашение научных мифологем по поводу генезиса славы. Социологи, антропологи и историки религий, как мы убедились, отчасти – и небезрезультатно – уже исследовали эту проблему. Для нас же речь, скорее, идет – таково значение археологии славы, которую мы здесь очертили, – о том, чтобы попытаться в очередной раз понять функционирование управленческой машины, биполярную структуру которой мы попытались определить в ходе нашего исследования. Анализ теологии славы есть лишь тень, которую наше вопрошание о структуре власти отбрасывает на прошлое. Тот факт, что доксологии и аккламации направлены в конечном счете на то, чтобы производить и преумножать славу, разумеется, не может не представлять для нас интерес. Не обязательно разделять шмиттианский тезис о секуляризации, чтобы утверждать, что проблемы политики становятся более умопостигаемыми и понятными в контексте их связи с теологическими парадигмами. Мы, напротив, попытались показать, что это происходит потому, что доксологии и аккламации в некоторым смысле образуют порог неразличимости между политикой и теологией. И подобно тому как литургические доксологии производят и укрепляют славу Бога, аккламации вне религиозного контекста не являются декорированием политической власти, но фундируют и обосновывают ее. И если имманентная и экономическая троица, теология и ойкономия образуют в провиденциальной парадигме биполярный механизм, из разделения и взаимодействия полюсов которого проистекает божественное управление миром, то Царство и Правление составляют два элемента или две стороны единой машины власти.