Царство и священство

Безгранично любящий и всесильный Господь никого из нас никогда не оставляет Своей любовью и заботой и всегда готов помочь. «Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся; Господь защититель живота моего, от кого устрашуся» (Пс. 26). Бог есть Любовь, а «любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13: 4–7).

Но здесь возникает неожиданный на первый взгляд вопрос: а способен ли человек сам по себе полюбить Бога до самопожертвования, как это сделал Христос? Притом что Спасителю «всего лишь» нужен «дух сокрушен, сердце смиренно» (Пс. 50). Увы, скорее следует признать, что «когда я обращаю свой взор на самого себя, то убеждаюсь, что не люблю Бога, не имею веры и что я полон высокомерия»[1010].

Наше упоение собственной волей, гордыня, настолько укоренена в человеческой природе, что в буквальном смысле слова нам нужно отсекать ее, чтобы приблизиться (только лишь) к Богу, не говоря уже о большем. Освобождение от греха возможно лишь через преодоление нашего естества, поскольку оно искажено им; и другого пути нет. В том-то и проблема человека в состоянии греха, что сам по себе любить Бога он не может!

Всего-то и нужно отдать Богу свою волю, свою свободу, отказаться от нее. Какая, казалось бы, малость! Но в том-то и дело, что в обычной ситуации этот «отказ» в действительности таковым не является. В сознании возникает масса соблазнительных картин, которые Господь «должен» нам обеспечить взамен отказа от нашей свободы – а в чем же, скажите, тогда смысл этой «сделки», если Творец не хочет сделать то, что нам и так «положено»?! Разве мы заслуживаем чего-то плохого?

Так за внешним отречением от своей самости мы пытаемся навязать свою волю Христу. Мы готовы признать Христа и отдать Ему свою свободу, но так как мы

этого хотим и как сами это понимаем. «Люди хотят решить и иметь добренького Бога. Такого Бога, чтобы Он прощал нас, а мы продолжали бы грешить. То есть чтобы мы творили все, что хотим, а Он прощал бы нас не переставая»[1011]. Или, еще короче: «Ради тебя Бог унизил Себя, а ты ради Него не унижаешься, а возвышаешься и гордишься»[1012].

За этим желанием в тайне сохранить своеволие забывается, что ни в каких самых романтических снах мы не придумаем ничего лучше того, что предуготовил нам любящий Бог. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человека, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2: 9). Только Христос думает не о материальных благах и наслаждениях, а о главном – о нашем

вечном спасении. Вся наша жизнь во всех ее хитросплетениях, все наши потребности и запросы Ему ведомы изначально. И все потребное для жизни Он даст без подсказки.

Но как это противоречит нашей природе! Господь попускает нам скорби, чтобы мы раскаялись и могли исповедать свои грехи, каждый из которых способен стать препятствием для вхождения в Царствие Небесное. Но что нам до того! У нас своя система ценностей: мы начинаем просить у Христа не прощения нераскаянного греха, а сетуем на то, что лекарство слишком горько и тяжело. Нынешняя мимолетная жизнь нам важнее вечного спасения – лишь бы все вышло по моему желанию!

Поэтому совершенно прав был аббат Бернард Клервоский, говоривший: «Величайшее зло есть своя воля: она все доброе обращает в недоброе, все злое возникает из одного корня своей воли. Своеволие развращает

сердца людей и помрачает разум: это – неудержимое зло, всегда присущее духу»[1013].

Своеволие формирует свою систему ценностей, во главе которой, разумеется, человек ставит себя и собственные желания. А отсюда, очевидно, один шаг до классического выражения Ф.М. Достоевского из «Записок из подполья»: «Скажут мне чай не попить или пусть весь мир рухнет. Да по мне пусть мир и рухнет, лишь бы я чай испил». А нужно «всего лишь»: «С великой радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак. 1: 2–4).

Поэтому великие подвижники веры советуют не просить у Христа каких-то конкретных благ или освобождения от грядущих опасностей: Господь и так знает, что нам потребно. Нужно просить лишь того, чтобы Он даровал нам силу веры и твердость духа, дабы предаться Его спасительной воле и принять ее без ропота и маловерия. «Не будем молитвой насиловать Бога. Не будем просить у Бога избавить нас от чего-либо или разрешить наши проблемы. Но будем просить у Него силы и укрепления, чтобы перенести все. Если мы верим в Его благой промысел, если верим в то, что Ему известно исключительно все в нашей жизни, и Он всегда хочет добра, почему нам не довериться Богу?»[1014]