Царство и священство

Жизнь – это не дом отдыха: она имеет радости, но имеет и скорби. Воскресению предшествует Распятие. Удары испытаний необходимы для спасения нашей души, ибо они ее очищают.

Преподобный Паисий Святогорец

[1026]

Вы спрашиваете, что значит: зажечь беду вокруг себя? Это глубокое чувство опасности своего положения, и опасности крайней, от коей нет иного спасения, как в Господе Иисусе Христе. Сие чувство и будет гнать нас к Господу и заставлять непрестанно вопиять: помоги, защити! Оно было у всех святых и никогда их не оставляло. Противное ему есть чувство довольства своим положением, которое успокаивает человека и погашает в нем всякую заботу о спасении.

Преподобный Феофан Затворник

[1027].

I

Как человек воспринимает скорби и что они значат для него? Обычно полагают, что скорбить – это «грустить», «тосковать», «печалиться», «тужить», «сокрушаться», «кручиниться» и т. п[1028]

. Негативный контекст слова очевиден, и с точки зрения человека, далекого от Церкви, скорби – всегда наказание. Вопрос лишь в одном: справедливое оно или нет, по делам или это слепой удар безжалостной судьбы.

Даже в тех случаях, когда абстрактный рок заменяется в сознании человека Богом, общий настрой остается неизменным. Как правило, наша оценка скорбей неизменно вьется вокруг той мысли, что они несправедливы, поскольку «я» никак не хуже других («за что же все это мне?!»). Но раз уж Господь (или судьба) решил наказать меня, то, очевидно, итог по прошествии некоторого времени должен быть в обязательном порядке положительным: все мы имеем самое доброе расположение к себе.

Однако этот «юридизм» никак не соотносится с действительной природой скорбей. Человеческую жизнь вообще нельзя описывать по принципу «happy end»

– вначале он страдал, но затем все понял, исправил свои ошибки, и, наконец, все благополучно завершилось: «они жили счастливо, долго и умерли в один день». Нельзя, поскольку земная юдоль – лишь часть нашего бесконечного существования, и значение имеет не то, насколько беззаботно человек прожил краткий миг от рождения до смерти, а приготовил ли он себя к вечной жизни, каким войдет в нее. С точки зрения христианина, только в этом контексте вечного существования и должно размышлять о скорбях.

Однако нередко мы настолько упоены собой, уверены в собственных силах и одновременно с этим чувствительны к любому материальному дискомфорту, что совершенно игнорируем именно духовную

природу скорбей. Боль, кручина, уныние становятся для нас самодостаточными факторами, на которые наше внимание единственно и обращается. Так, за деревьями мы не замечаем леса. И поэтому, по одному точному выражению, скорби для нас страдания более тяжелые, чем наше рабство страстям и паралич духовного нечувствия[1029].

Ошибочность такого подхода к изучению духовной жизни человека очевидна, а потому следует обратиться к учению Святых Отец, как оно сформировалось с незапамятных времен. Сразу же обращает на себя внимание, что в полном противоречии со светской точкой зрения Отцы считали скорби явным знаком Божественного посещения, даром, поднесенным человеку Христом. «Господь любит людей и посылает им скорби, чтобы люди познали немощь свою, и смирились, и за смирение свое приняли Святого Духа, а с Духом Святым – все хорошо, все радостно, все прекрасно»[1030].

А страх перед собственными немощами – начало Премудрости Божией. «Кого Бог изберет себе мучеником, тому придется только удивляться, придется, соображая обстоятельства, ломать себе голову: в чем же дело, наконец?.. И не понявши ничего, видя, что здравым рассудком нельзя объяснить себе своих несчастий и неудач, придется воскликнуть: “Есть нечто, ведущее жизнь нашу помимо всякой видимой, житейской правды и помимо всякого так называемого здравого смысла…”»[1031]