Царство количества и знамения времени

В связи с традиционной концепцией ремесел, составляющей одно целое с концепцией искусств, мы должны отметить еще один важный вопрос: традиционное произведение искусства, например, произведение средневекового искусства, в основном, анонимно, и только совсем недавно, по причине воздействия современного «индивидуализма», стали стремиться связать некоторые сохранившиеся в истории имена с известными шедеврами, хотя эти «атрибуции» часто являются весьма гипотетическими. Эта анонимность совершенно противоположна постоянной озабоченности современных художников утвердить и сделать известной прежде всего свою индивидуальность; с другой стороны, поверхностный наблюдатель мог бы предположить, что она сравнима с также анонимным характером продуктов современной промышленности, хотя они, конечно, ни в коем случае не есть "произведения искусства"; истина состоит совсем в ином, потому что если действительно в обоих случаях есть анонимность, то по совершенно противоположным причинам. Как и во многих других случаях, анонимность вследствие обратной аналогии может быть понята сразу в высшем и в низшем смысле: так же, например, как в традиционной социальной организации человек может оказаться вне каст двумя способами, либо потому что он над ними (ativarna), либо потому что он под ними (avarna); очевидно, что это две противоположные крайности. Сходным образом те современные люди, которые рассматривают себя как бы вне любой религии, находятся в крайней противоположности по отношению к людям, которые, проникнувшись принципиальным единством всех традиций, не связаны больше исключительным образом ни с одной частной традиционной формой.[32] По отношению к условиям нормальной и в некотором роде «средней» человечности одни находятся по эту сторону, тогда как другие — по ту; можно сказать, что одни пали в «инфрачеловеческое», тогда как другие поднялись в «ультрачеловеческое»: первый случай представляет собою современную анонимность, анонимность типа толпы или «массы», в том смысле слова, в каком ее понимают сегодня (это совершенно количественное слово «масса» очень знаменательно), а второй случай это традиционная анонимность в ее различных приложениях, включая те, которые касаются произведений искусства.

Чтобы это хорошо понять, надо обратиться к принципам учений, общим для всех традиций: существо, достигшее сверхиндивидуального состояния, тем самым освобождается от всех ограничительных условий индивидуальности, то есть оно вне определений "имени и формы" (nama-rapa), которые составляют сущность и субстанцию этой индивидуальности как таковой; оно, следовательно, поистине «анонимно», потому что в нем «я» ("moi") стерлось и полностью исчезло перед «Само» ("Soi").[33] Те, кто в действительности не достигают такого состояния, должны, по крайней мере, в силу своих возможностей стремиться его достичь, и следовательно, в той же мере, деятельность их должна имитировать эту анонимность и, можно сказать, каким-то образом быть ей причастна, что дает им «опору» в их духовной реализации в будущем. Это особенно хорошо видно в монашеских установлениях, действующих в христианстве или буддизме, где то, что можно назвать «практикой» анонимности всегда поддерживается, даже если ее глубокий смысл часто бывает забыт; но не следует думать, что отражение этой анонимности в социальном порядке ограничивается этим особым случаем, это означало бы строить иллюзии из-за привычки различать «священное» и «светское», различие, которое, повторяем, не существует и даже не имеет никакого смысла в строго традиционных обществах. То, что мы сказали о «ритуальном» характере, в который облечена вся целиком человеческая деятельность, это достаточно объясняет; а в том, что касается именно ремесел, то мы видели, что этот характер позволяет говорить здесь о «священстве»; следовательно, нет ничего удивительного в том, что анонимность будет здесь правилом, поскольку она представляет собою истинное соответствие с «порядком», который artifex (художник, мастер) должен применить для реализации насколько можно совершенным образом ко всему, что он делает.