Царство количества и знамения времени

Таким образом, можно, если угодно, назвать «анимизмом» такой способ рассмотрения вещей, понимая под этим не что иное, как присутствие в них «анимистических» элементов; ясно, что «анимизм» прямо противоположен механизму, как сама реальность противостоит простой внешней видимости; таким образом, очевидно, что эта концепция «примитивна» просто потому, что она истинна, что прямо противоположно тому смыслу, который хотят вложить сюда «эволюционисты». В то же время и по той же самой причине эта концепция с необходимостью является общей для всех традиционных учений; мы могли бы сказать, что она «нормальна», тогда как противоположная идея «неодушевленных» вещей (которая нашла свое крайнее выражение в картезианской теории "животных-машин") представляет собою истинную аномалию, как и вообще все специфические современные и профанные идеи. Но следует, разумеется, понимать, что речь не идет никоим образом о «персонификации» сил природы, которые изучаются учеными их методами и еще менее о «поклонении», как это понимают те, для которых «анимизм» образует "примитивную религию" (как, они полагают, ее можно назвать); на самом деле, эти наблюдения открываются только в области космологии и могут находить свое приложение в различных традиционных науках. Само собою разумеется также, что когда речь идет о «психических» элементах, присущих вещам, или о силах этого порядка, выражающихся или проявляющихся через них, то в этом нет абсолютно ничего «духовного»; смешение этих двух областей является чисто современным явлением, и оно, несомненно, не чуждо идее создать «религию» из того, что является наукой в самом точном смысле этого слова; вопреки своим претензиям на "ясные идеи" (прямое наследие механицизма и "универсального материализма" Декарта), наши современники смешивают весьма странным образом, по существу, самые разнородные вещи!

В том, к чему мы сейчас хотим обратиться, важно отметить, что этнологи привыкли рассматривать как «примитивные» те формы, которые, напротив, являются вырожденными в той или иной степени; однако очень часто они реально не находятся на столь низком уровне, который предполагают их интерпретаторы; но как бы то ни было, этим можно объяснить, почему «анимизм», который вообще составляет лишь одну частную точку зрения учения, мог быть принят для характеристики его в целом. Действительно, в случае вырождения естественно, что высшая часть учения, то есть метафизическая и «духовная» сторона, исчезают более или менее полно; следовательно, то, что вначале было вторичным, а именно космологическая и «физическая» сторона, к которой, собственно, и принадлежит «анимизм» и его применение, неизбежно приобретает преобладающее значение; в результате, даже если он еще и существует в некоторой мере, то легко ускользает от внешнего наблюдателя, тем более что последний, игнорируя глубокое значение ритуалов и символов, неспособен распознать того, что открывается высшим порядком (не в меньшей степени он неспособен также распознать этого и в следах полностью исчезнувших цивилизаций), и полагает, что все можно объяснить в равной мере в терминах «магии» и даже, нередко, просто-напросто "колдовства".

Четким примером того, что мы только что сказали, может служить «шаманизм», который, в основном, рассматривается как одна из типичных форм «анимизма»; это название, происхождение которого довольно, впрочем, неясно, означает, собственно, ансамбль традиционных учений и практик некоторых монгольских народов Сибири; иногда его понимают шире, распространяя на то, что имеет более или менее сходный характер. Для многих «шаманизм» — это почти синоним колдовства, что, конечно, не верно, так как это совершенно разные вещи; это слово, таким образом, претерпело изменение, противоположное слову «фетишизм», которое этимологически имеет смысл колдовства, но которое применялось к вещам, не имеющим отношения к этому. Отметим по этому поводу, что различие, которое некоторые хотят установить между «шаманизмом» и «фетишизмом», рассматривая их как две разновидности «анимизма», не является, может быть, столь четким и столь важным, как они думают: будь то человеческие существа, как в первом случае, или какие-нибудь объекты, как во втором, служащие, главным образом, «поддержкой» или «конденсаторами», если так можно сказать, для определенных тонких влияний, это всего лишь простое различие «технических» способов, которое, в целом, совершенно несущественно.[120]