Царство льда

Коллинз оказался в невероятной ситуации. Скорее всего, он не был создан для такой работы. У него было много талантов, но не в сфере флотской жизни. Он никогда прежде не бывал в долгом плавании – ни в Арктику, ни куда-либо еще – и никогда не работал под началом столь строгого и неумолимого человека, как Джордж Делонг. Он совершенно не понимал, что Делонг – безусловный начальник этого корабля и всего, что происходит на палубе и за ее пределами. К тому же Коллинзу была свойственна характерная для всех ирландцев ненависть к гонениям – однажды почувствовав ее, он уже не мог об этом забыть. Его столкновение с Делонгом было неизбежно.

Отчасти проблема заключалась в его неопределенном положении: он не был ни офицером, ни матросом, а занимал промежуточную позицию, будучи прекрасно обученным гражданским ученым, который хоть и мог обедать вместе с офицерами, не имел никаких офицерских регалий. Он считал, что эта ситуация изначально загнала его в «ловушку», и, возможно, был прав. Коллинз был, пожалуй, самым образованным из всех участников экспедиции и знал, что Беннетт лично выбрал его для освещения событий, а потому считал себя вправе не соблюдать флотскую дисциплину, однако у Делонга на этот счет было иное мнение. Конечно же, Коллинз полагал, что его должны уважать гораздо больше.

По всем этим причинам успех ламп Эдисона был величайшей проверкой истинной роли Коллинза на борту «Жаннетты».

15 октября Коллинз вынул из ящиков шестьдесят углеродных ламп, после чего Делонг приказал развесить их на реях. Для генерации энергии завели небольшой паровой двигатель – бойлер Бакстера. Коллинз подсоединил его к динамо-машине Эдисона, а к ней, в свою очередь, подключил связку ламп. Несколько часов Коллинз возился с механизмами и проводами. Но даже когда давление пара достигло семидесяти фунтов на дюйм, устройство Эдисона даже не мигнуло. Маленькая игла установленного на аппарате гальванометра едва подрагивала.

Моряки с надеждой смотрели на реи, но лампы никак не зажигались. Никто не мог скрыть своего разочарования. Казалось, родина их подвела.

Коллинз был сбит с толку. Да, он не проверил лампы в Сан-Франциско, но в Менло-Парке он своими глазами видел, как прекрасно они работали, освещая лабораторию Эдисона «ярче трех тысяч свечей». Почему же они не работали теперь?

Делонг велел Мелвиллу разобраться с проблемой. Разобрав устройство Эдисона, тот пришел к выводу, что оно, должно быть, промокло во время качки в Беринговом море. Он просушил аппарат и попробовал размотать все провода и повторно их изолировать, но это не помогло. Даже Мелвилл, умелый Вулкан «Жаннетты», был не в силах зажечь лампы Эдисона.

Через несколько дней доктор Эмблер рассказал Делонгу, что видел любопытный сон об этих лампах. В его сне на борт «Жаннетты» с экскурсией поднялся давно пропавший британский путешественник сэр Джон Франклин. Доктор Эмблер провел Франклина по кораблю и с восторгом поведал ему об электрических огнях, о которых во время Франклина, конечно же, не могли и мечтать. Но Франклин бесцеремонно его перебил. «Ваша электрическая машина, – сказал он, – гроша ломаного не стоит».

«Меня терзают опасения, что Франклин прав, – писал Делонг. – Лампы Эдисона совершенно бесполезны. Слишком много времени потеряно на попытки починить эту машину». Возможно, винить стоило Эдисона, но Делонг обратил свой гнев на Коллинза. Как бы то ни было, лампы, по словам Делонга, «отправились туда, где раки зимуют», то есть были брошены и забыты. Рассерженный, он велел Коллинзу упаковать их обратно в коробки и поставить в кладовую. Коллинз был подавлен. Его настроение было мрачнее черной Арктики.

Дни становились все короче и холоднее, света было все меньше. Солнце медленно уползало с полярного небосклона. 16 ноября оно скрылось совсем и не вернулось еще несколько месяцев. Приходилось довольствоваться спермацетовыми свечами и масляными светильниками. Вот вам и Томас Алва Эдисон со своей идеей «осветить Северный полюс».

Следующие семьдесят два дня «Жаннетта» пребывала в темноте.

Глава 21 Почти вечность

Не прошло и недели, как Делонг провозгласил лампы Эдисона «совершенно бесполезными», когда лаборатория изобретателя в Менло-Парке совершила исторический прорыв. Несколько месяцев Эдисон работал над лампой накаливания, которая должна была стать надежной и безопасной и давать постоянный мягкий свет, который бы не моргал и не затухал сам по себе. Фокус был в том, чтобы найти подходящий материал для крепкой нити накаливания. Он пробовал платину, углерод, деревянные щепки, хлопковые и льняные нити, даже леску. Но теперь он с гордостью рассказывал репортерам, что понял принцип нового устройства. Он был, по его заверениям, «так прост, что его понял бы и чистильщик сапог».