Царство призраков

Мия знала, что там ждет ее сердце. То жизненно важное ядро, которое ее покинуло и не явилось на зов. Она должна его найти.

– Расскажи мне историю. – Мия отбросила сомнения. – Покажи то, что я забыла.

Гавран радостно вскинул руки, пернатая мантия развевалась вокруг него, как крылья. Напустив на себя важный вид, как самый искусный сказочник, он начал свой рассказ:

– Когда-то жители Лощины верили, что если ребенок родился бездыханным, значит, его душа потеряна. Она забрела слишком далеко в мир грез и оторвалась от своей земной оболочки. Но каждая душа при рождении должна обрести тело, иначе жизнь – всего лишь пустая надежда.

Душа новорожденного любопытна, ее легко увлечь озорными проделками духов. И поэтому, когда ребенок рождается бездыханным, зачастую ему уже не помочь. И все же случается, что ворон находит бесцельно блуждающую душу бедняжки. Он подхватывает ее и возвращает обратно в тело. Душа воссоединяется с земной оболочкой, и ребенок живет.

– Жители Лощины действительно в это верили? – спросила Мия.

Мальчик кивнул, жуткая ухмылка не сходила с его лица. Скрестив ноги и вцепившись руками в лодыжки, он раскачивался вперед и назад, затем продолжил:

– И вот однажды жила-была девочка. Девочка, которая родилась дважды. Девочка, чью душу вернул умный ворон. – Он приблизился к Мие и обхватил ее щеки ладонями, тонкими и холодными, как мертвые кости.

– Сновидица.

Глава 31

КАЛИ

Волосы Милены пылали цветом заката. Даже сейчас, когда смуглая кожа девушки побледнела, ее длинные вьющиеся рыжие локоны светились жизнью, отчего становилось тревожно. Смерть забирает все краски.

Рядом с ней тихонько всхлипывала Лана, и Кали наконец перевела взгляд с прекрасных волос Милены на вторую фигуру, лежащую в деревянном гробу на вершине погребального костра.

Децебал.

Кали обхватила Лану за плечи и притянула ее к себе. Темные локоны девушки прилипли к влажным покрасневшим щекам. Кали прижалась лбом ко лбу скорбящей вдовы. Вместе они пережили голод и болезни, любовь и потери. Лана поддерживала Кали, когда родители девушки сгинули в лесах. Оставалась рядом, когда другие дети дразнили Кали, а взрослые прогоняли. Отец Кали слыл плохим охотником, а мать часто болела, отчего нередко была прикована к постели на несколько дней. Охотники Лощины утверждали, что ее родители не приносят пользы общине, но на самом деле им просто не позволяли вносить свою лепту по-другому.

Люди болтали, что исчезновение ее родителей – не результат неудачной вылазки на охоту. Поговаривали, что они сбежали.

Бросили ребенка на попечение скупой на жалость общины.

– П-прости, Экалия, – пробормотала Лана, отстраняясь. – Не хотела так расклеиваться.

Кали слабо улыбнулась.

– У тебя есть полное право расклеиваться. – Она взглянула на Децебала. – Он был твоим мужем.

Лана прижала ладонь к животу, и Кали удивленно вскинула брови.

– Ты ждешь ребенка?

Лана покачала головой.

– Не знаю. Мы пытались, но мое чрево неизменно противилось.

– Возможно, это и к лучшему, – тихо проговорила Кали. – Порой женщинам… тяжело видеть напоминание.

Лана отступила, в выражении ее лица смешались тревога и надежда.

– Ты видела?

Кали помедлила, краем глаза наблюдая за пылающей аурой Милены.

Милена. Сновидица. Она отправилась с Децебалом на охоту за зверем, наводившим ужас на Лощину. Ее раны промыли и зашили, но Кали заметила капли крови, запятнавшие ее прекрасное погребальное одеяние. Позволят ли ей ступить в таком виде в Безмолвное Место?

– Время от времени, – сказала Кали. – Я заглядываю в сны вдов. Некоторым из них тяжелей пережить потерю, поскольку они видят мужей во сне. А проснувшись, остаются один на один со своей печалью и вымещают горе на своих детях. Они просто не понимают, за что держаться.

Лана схватила ее за руку.

– Ты должна сказать Барте. Милена мертва. Без новой Сновидицы Лощина обречена. У нас не будет шанса найти Вийеста к зиме. Небо уже темнеет раньше; сезон мертвых наступит всего через три луны.

Кали обхватила длинными изящными пальцами ладонь подруги.

– Барта уже знает, как и о том, что я не возьму на себя эту обязанность.

– Но почему?

Несмотря на решимость, голос Кали дрожал.

– Община погубила моих родителей, потому что традиции оказались важнее сострадания. Я не стану поддерживать верования, которые сделали меня сиротой.

Шок, отразившийся на лице Ланы, спустился дрожью по ее рукам, и Кали ощутила ее кончиками пальцев.

– Ты готова обречь нас всех на гибель из-за своей обиды?

– Не обиды, – ответила Кали, когда Лана высвободила ладонь из ее пальцев. – А принципа. Лощина отвергает любого, кто, по их мнению, не годится добывать дичь, но почему каждый человек непременно должен родиться охотником?

– Чтобы вносить свой вклад в жизнь общины, – настаивала Лана. – Для охоты на Вийеста требуется участие каждого из нас.

– Разве ты не понимаешь, что дело не только в Вийесте? Подобный уклад жизни порождает жестокость по отношению к собственному народу!