Царство Вечной Ночи

Неужели синеглазый незнакомец – маг? Тогда почему его так легко схватили какие-то стражники? Насколько успела заметить, парня поймали в наспех раскинутое покрывало, быстро свернули в рулон, треснули по голове для верности и, замотав цепочкой получившуюся композицию, уволокли в сторону управления. Там же находился и временный изолятор. Хотя и тюрьма была недалеко, в Кривом Фронтире располагались наиболее неприятные и опасные для обычных граждан места и учреждения.

То, что странный синеглазый парень может оказаться магом, казалось невероятным. В Царстве маги были очень востребованы из-за необходимости поддерживать жизнь растений и животных. Да и людей собственно тоже. Но к ним относились очень настороженно. Каждый маг обязан был носить на видном месте символ – полная луна с тремя звездами внутри. И свободно распоряжаться своими способностями могли только члены правящей семьи и несколько приближенных ко двору. Для остальных это было запрещено.

Иногда рождались дети с даром. Родители из числа бедняков и низшего сословия этого очень боялись, так как контролировать свои силы младенец не мог, и вездесущие соседи с активной гражданской позицией обязательно доложат о том, что милый карапуз из дома напротив может зажечь взглядом свечу или снести криком забор. Таких детей безжалостно, без всяких судебных разбирательств, у родителей отнимали и увозили в неизвестном направлении.

Утверждалось, что есть специальный интернат, где их обучают и содержат до совершеннолетия. А потом отпускают или приглашают на службу во дворец. Но из моих знакомых что-то никто не помнит счастливых историй возвращения ребёнка к своей семье после заточения в интернате.

Конечно, во Фронтире можно было встретить разных интересных личностей, которых в любом другом уголке Царства на всякий случай пристукнули бы. Исключительно в целях безопасности и ради общего блага. Все мерзости этим общим благом можно было оправдывать. И ведь срабатывало. Поэтому у нас не любят тех, кто чем-то отличается, ведь всё необычное пугает.

Так, мне всё время приходится носить плащ с капюшоном, внешность у меня уж больно броская, даже в темноте иногда не скрыться. Волосы цвета спелой вишни, ярко-синие глаза. Но самое примечательное – кожа с этими самыми веснушками. Хотя плащ с капюшоном и маской мне следовало носить ещё и потому, что я частенько помогала наставнице в делах разной степени незаконности. Хорошо ещё, что была маленького роста, даже по меркам Царства.

И хотя наш криминальный и неприветливый район был моим домом, где жили самые близкие мне люди, я чувствовала себя и тут, и в столице в целом – чужеродным элементом. Например, я была, скорее всего, единственным человеком во всем квартале, кто никого не убивал. Этот факт я тщательно скрывала, так как в наших местах это считалось стыдным пятном на биографии. Забрать жизнь во Фронтире было так же просто, как высморкаться. Хотя у меня пока острой необходимости убивать не было. Даже в поединках я не добивала соперников. Зря, наверное, для них это было унизительно, и они записывали меня в свои враги номер один. Сегодня вот Джинго добавился.

Дарсана смеялась, что я вся такая правильная и не хочу терять кровную невинность. Сама-то она убила человека в одиннадцать. Я её не осуждала. Это был разбойник, который у неё на глазах изнасиловал, а потом убил её мать. Дарсане тогда было лет шесть, и она просто спряталась в шкафу. Позже она говорила мне, что это ощущение бессилия, когда ты видишь, как страдает твой родной человек, и ничего не можешь сделать, душило её несколько лет, при этом заставляя тренироваться, несмотря на мозоли, кровоподтёки, дрожь и боль во всем теле.

Она попала в бордель после смерти матери. А куда ещё могла попасть одинокая девчонка из бедной семьи? Но, проработав там недолго, была продана в другой, совсем недавно открывшийся в Кривом Фронтире. Бордель оказался не простым. Ей повезло, она обрела семью из ежевичных «шипов».

Дарсану учили убивать. Только смертельные и самые подлые удары. У маленькой девочки нет возможности вызвать своего обидчика на честный поединок, только подкрасться сзади и вцепиться в глотку. Что она и сделала. Выследила того, кто отнял у неё мать, опоила, благо, в трактире это сделать было не сложно. С помощью трактирщика, который за умеренную плату превратился в носильщика, перетащила в подвал. Затем хозяину заведения было уплачено ещё и за то, чтобы он временно оглох.

Насильника и убийцу она пытала неделю. Способы, как это делать, вычитала в одной веселой книжке, написанной бывшим палачом. Она заменила девочке настольное чтиво перед сном. Могла бы пытать и дольше, но эта тварь как-то быстро подохла. Останки скормила собакам. И, как потом вспоминала, ничего, кроме чувства выполненного долга не испытала. Грустно. Но я иногда думала, что Дарсана спокойно идет вперед, потому что поставила точку в своем прошлом. А моё было туманно, там сплошные многоточия и медальон с одним единственным словом – моим именем.

Глава третья. Цветок и шип