Царствование императора Николая II

Проходя в ночь с 8 на 9 октября Северное море, эскадра пересекла флотилию английских рыбаков. Командирам некоторых судов показалось, что их атакуют. До сих пор не установлено с полной достоверностью, находились ли там японские миноносцы или подводные лодки; скорее, это была ошибка. Как бы то ни было, эскадра открыла огонь по рыбачьей флотилии и быстрым ходом направилась дальше; она уже миновала Ла-Манш, когда английские рыбаки вернулись в свой порт - Гулль - и вся английская печать подняла негодующий крик против «нападения на мирных граждан».

Раздражение в Англии было настолько сильно, что возникла возможность русско-английской войны. Правительство Бальфура ее не желало; но общественное мнение требовало принятия мер. Английские крейсера пустились вдогонку за 2-й эскадрой, остановившейся в испанском порту Виго.

В такой критический момент император Вильгельм II сказал русскому послу Остен-Сакену, что в этом конфликте Россия и Германия должны стоять вместе. Министр иностранных дел Ламздорф усмотрел в этом только «попытку ослабить наши дружеские отношения с Францией»; но государь ему ответил: «Я сейчас за соглашение с Германией и с Францией. Надо избавить Европу от наглости Англии», - и он 16 октября телеграфировал императору Вильгельму: «Германия, Россия и Франция должны объединиться. Не набросаешь ли ты проект такого договора? Как только мы его примем, Франция должна присоединиться к своей союзнице. Эта комбинация часто приходила мне в голову».

Если бы английское правительство, следуя за раздраженным общественным мнением, предъявило к России неприемлемые требования, - государь считал таковыми задержание плавания 2-й эскадры или репрессии в отношении ее командования, - если бы Англия после этого попыталась бы силою остановить эскадру Рожественского - это было бы нападением на Россию со стороны европейской державы, и Франция, по союзному договору, должна была бы объявить, в свою очередь, войну Англии. В таком случае, конечно, она не могла бы возражать против того, что и Германия оказалась бы на стороне франко-русской коалиции. В эти же дни, помимо Германии, между Россией и Австрией было подписано соглашение о нейтралитете, дополняющее договор 1897 г., на случай нападения «третьей стороны» (Англии на Россию или Италии на Австрию).

Но Англия - уже 17 октября - поспешила согласиться на русское предложение о передаче конфликта на разрешение международной комиссии на основании Гаагской конвенции. Она благоразумно воздержалась от каких-либо попыток задержать 2-ю эскадру. Срочность германо-русского соглашения отпала. Когда Вильгельм II поставил условие, чтобы его подготовка велась в тайне от Франции, пока договор не будет подписан, - государь на это не согласился, и после обмена письмами, длившегося два месяца, проект был оставлен. «Первая неудача, которую я лично испытываю!» - с раздражением писал Бюлову германский император.

2-я эскадра продолжала свой путь - главные силы обогнули Африку, часть судов прошла через Суэцкий канал. 16 декабря адм. Рожественский достиг порта С.-Мари на Мадагаскаре. Там его застали вести, поставившие под вопрос дальнейшее плавание его эскадры: вести о падении Порт-Артура.

Внутри России все внимание общества сосредоточилось на вопросах внутренней политики; о войне вспоминали только чтобы возмущаться ее ведением.

Кн. Святополк-Мирский предложил земским деятелям представить и ему программу съезда и испросил у государя на него разрешение. Государь, однако, знал, что съезд созывают заведомо оппозиционные элементы; что его состав при «импровизированном» созыве будет благоприятен более организованным левым; и, вопреки желанию Святополк-Мирского, потребовал, чтобы съезд был отложен на три-четыре месяца, до начала следующего года. За это время должны были состояться губернские земские собрания, которые и могли выбрать подлинных уполномоченных всего земства, а не ставленников более или менее подобранных «инициативных групп».

К тому времени земские деятели уже начали съезжаться в столицу, и министр внутренних дел дал им знать, что съезд, собственно, не разрешен, но что он будет «смотреть сквозь пальцы», если они «негласно» соберутся на совещание. 2 ноября в Москве состоялось собрание земской конституционной группы. Она признала, что «неразрешение только развязывает нам руки» и что следует все-таки считать совещание полноправным съездом.