Царствование императора Николая II

25 января 1903 г. в особом совещании по делам Д. Востока обсуждалось создавшееся положение. Русский посланник в Токио барон Р. Р. Розен указывал, что риск столкновения существует. Япония готовит захват Кореи - «иначе к чему японские вооружения?». Посланник в Пекине, Лессар, сообщил о новой политике китайского правительства, поощряющего колонизацию Маньчжурии китайцами. Военный министр А. И. Куропаткин заявил, что именно стихийный характер китайской колонизации Маньчжурии «должен побудить к решительным мерам, иначе в короткий срок вся местность до Амура окажется заселенной, и тогда трудно будет сдержать наплыв желтой расы в Приамурье».

Витте на этом совещании отстаивал политику непротивления и доказывал, что никакой реальной опасности войны нет, что с Японией вполне можно сговориться. А на чрезвычайном военном совете 26 марта Витте утверждал, что предположения русского военного агента на Д. Востоке ген. Вогака «могут и не сбыться», и что вообще положение там «вовсе не столь угрожающее» !

Было ли это тактическим приемом из нежелания резко разойтись с планами государя или действительным непониманием положения на Д. Востоке, - но С. Ю. Витте вообще занял своеобразную позицию: он предлагал уступать, не принимать военных мер, говоря, что в будущем Маньчжурия или должна присоединиться к России, или стать от нее в полную зависимость, но что нужно «предоставить совершение этого процесса историческому ходу дела, не спеша и не насилуя естественного течения событий».54 Между тем, этот «естественный ход» - в случае отступления России - вел прямо к закреплению Японии на материке, в Корее, и к быстрой колонизации Маньчжурии китайцами. Та пассивность, которую проповедовал Витте, вела к вытеснению России с Д. Востока. Это понимали даже столь далекие от власти люди, как некоторые сотрудники «Освобождения».

Князь Г. М. Волконский, возражая другому автору в «Освобождении» (№ 49), писал: «Я бы согласился с мнением г. Мартынова, если бы мне доказали, что при нашем экономическом и политическом бездействии в Маньчжурии Япония не заняла бы по порядку Корею, Порт-Артур, Маньчжурию, Приморскую область и Приамурский край». Сопротивление, даже в случае неудачи, было все-таки менее рискованным, нежели пассивность.

То отношение к самому ответственному вопросу момента, которое проявилось у С. Ю. Витте, привело бы к его немедленной отставке, если бы в России в ту пору существовал объединенный кабинет. В данном случае, однако, «разнобой», - умеряемый, но не устраняемый воздействием государя, - продолжался почти год; и, можно думать, нежелание С. Ю. Витте считаться с потребностями активной политики на Д. Востоке сыграло известную роль в недостаточной подготовленности России к войне. Ведь противодействие Витте не уменьшало шансов войны: оно только уменьшало шансы русской победы.

Вернувшись из Сарова с возросшей верой в силы русского народа, государь принял две меры, имевшие целью упрочить положение на Д. Востоке и устранить в этом вопросе колебания: 30 июля было учреждено наместничество Д. Востока; 16 августа С. Ю. Витте был уволен с поста министра финансов.

Учреждение наместничества (причем наместником был назначен адм. Алексеев, уже начальствовавший несколько лет в Квантунской области) должно было объединить все органы русской власти на Д. Востоке для общей цели противодействия ожидавшемуся нападению. Наместнику подчинялись войска, флот и администрация (включая полосу Китайской Восточной дороги).

Отставка С. Ю. Витте была, по-видимому, для него неожиданной, хотя теперь, на расстоянии, скорее трудно понять, что она не имела места раньше. Хотя была избрана весьма почетная форма отставки - назначение председателем Комитета министров (на место скончавшегося в начале лета И. Н. Дурново), - Витте воспринял ее как личную обиду, и не будет преувеличением сказать, что с этой минуты он сделался личным врагом государя, хотя, по обстоятельствам момента, и старался временами это скрывать.

Русская печать была озадачена отставкой Витте; существо дальневосточных вопросов было ей чуждо и неясно; газеты указывали на недочеты экономической политики Витте, но выражались сдержанно. И даже «Освобождение» не могло сразу решить - «опала» ли это или повышение?

«Гражданин» писал: «В результате, наряду с развитием фабрики, у нас стало замечаться падение сельского хозяйства, что обрушилось всею тяжестью на два важнейших сословия - дворянство и крестьянство». «Новое Время» в передовой статье осторожно смешивало похвалы с критическими замечаниями.

Во время свидания в Висбадене (в конце октября 1903 г.) государь говорил императору Вильгельму, что внутреннее положение Франции ему не нравится; абсолютное безверие его отталкивает; виною этому масоны, которые сильны и в Италии. Но он должен поддерживать связь с Францией, чтобы та не перешла в лагерь Англии.

Царь хочет избежать войны с Японией, - отметил при этом Бюлов, - если только сами японцы не нападут на Владивосток или Порт-Артур. Это значит: он не хочет войны, но готовится к ней.