Царствование императора Николая II

Япония энергично готовилась к войне; она построила себе в Англии значительный флот и вела переговоры о покупке некоторых южноамериканских судов. Наступал опасный момент: Сибирская дорога была не вполне закончена (сквозное движение открылось в августе 1903 г., но не хватало Круго-Байкальской дороги, а переправа через Байкал на судах-паромах создавала пробку посреди пути); а из русских броненосцев новейшего образца был готов только один («Цесаревич»).

Государь считал, что в 1905–1906 гг. Россия будет достаточно сильна на Дальнем Востоке, чтобы более не бояться Японии. Но был еще 1903 г. Ближайшие полтора-два года были периодом наибольшего риска. Война становилась реальной возможностью, причем ее повод, конечно, нельзя было угадать заранее.

25 января 1903 г. в особом совещании по делам Дальнего Востока обсуждалось создавшееся положение. Русский посланник в Токио барон Р. Р. Розен указывал, что риск столкновения существует. Япония готовит захват Кореи – «иначе к чему японские вооружения?». Посланник в Пекине, Лессар, сообщил о новой политике китайского правительства, поощряющего колонизацию Маньчжурии китайцами. Военный министр А. И. Куропаткин заявил, что именно стихийный характер китайской колонизации Маньчжурии «должен побудить к решительным мерам, иначе в короткий срок вся местность до Амура окажется заселенной, и тогда трудно будет сдержать наплыв желтой расы в Приамурье».

Витте на этом совещании отстаивал политику непротивления и доказывал, что никакой реальной опасности войны нет, что с Японией вполне можно сговориться. А на чрезвычайном военном совете 26 марта Витте утверждал, что предположения русского военного агента на Дальнем Востоке генерала Вогака «могут и не сбыться» и что вообще положение там «вовсе не столь угрожающее»!

Было ли это тактическим приемом из нежелания резко разойтись с планами государя или действительным непониманием положения на Дальнем Востоке, – но С. Ю. Витте вообще занял своеобразную позицию: он предлагал уступать, не принимать военных мер, говоря, что в будущем Маньчжурия или должна присоединиться к России, или стать от нее в полную зависимость, но что нужно «предоставить совершение этого процесса историческому ходу дела, не спеша и не насилуя естественного течения событий».[55] Между тем этот «естественный ход» – в случае отступления России – вел прямо к закреплению Японии на материке, в Корее, и к быстрой колонизации Маньчжурии китайцами. Та пассивность, которую проповедовал Витте, вела к вытеснению России с Дальнего Востока. Это понимали даже столь далекие от власти люди, как некоторые сотрудники «Освобождения».

Князь Г. М. Волконский, возражая другому автору в «Освобождении» (№ 49), писал: «Я бы согласился с мнением г. Мартынова, если бы мне доказали, что при нашем экономическом и политическом бездействии в Маньчжурии Япония не заняла бы по порядку Корею, Порт-Артур, Маньчжурию, Приморскую область и Приамурский край». Сопротивление, даже в случае неудачи, было все-таки менее рискованным, нежели пассивность.

То отношение к самому ответственному вопросу момента, которое проявилось у С. Ю. Витте, привело бы к его немедленной отставке, если бы в России в ту пору существовал объединенный кабинет. В данном случае, однако, «разнобой» – умеряемый, но не устраняемый воздействием государя – продолжался почти год; и, можно думать, нежелание С. Ю. Витте считаться с потребностями активной политики на Дальнем Востоке сыграло известную роль в недостаточной подготовленности России к войне. Ведь противодействие Витте не уменьшало шансов войны: оно только уменьшало шансы русской победы.

Вернувшись из Сарова с возросшей верой в силы русского народа, государь принял две меры, имевшие целью упрочить положение на Дальнем Востоке и устранить в этом вопросе колебания: 30 июля было учреждено наместничество Дальнего Востока; 16 августа С. Ю. Витте был уволен с поста министра финансов.

Учреждение наместничества (причем наместником был назначен адмирал Алексеев, уже начальствовавший несколько лет в Квантунской области) должно было объединить все органы русской власти на Дальнем Востоке для общей цели противодействия ожидавшемуся нападению. Наместнику подчинялись войска, флот и администрация (включая полосу Китайско-Восточной дороги).

Отставка С. Ю. Витте была, по-видимому, для него неожиданной, хотя теперь, на расстоянии, скорее трудно понять, что она не имела места раньше. Хотя была избрана весьма почетная форма отставки – назначение председателем Комитета министров (на место скончавшегося в начале лета И. Н. Дурново), – Витте воспринял ее как личную обиду, и не будет преувеличением сказать, что с этой минуты он сделался личным врагом государя, хотя, по обстоятельствам момента, и старался временами это скрывать.

Русская печать была озадачена отставкой Витте; существо дальневосточных вопросов было ей чуждо и неясно; газеты указывали на недочеты экономической политики Витте, но выражались сдержанно. И даже «Освобождение» не могло сразу решить – «опала» ли это или повышение?