Царствование императора Николая II

Закон 9 ноября, одобренный и дополненный думской земельной комиссией, начал обсуждаться в общем собрании Госдумы 23 октября 1908 г. Записалось 213 ораторов – около половины всего состава Думы, чуть не все депутаты-крестьяне сочли себя обязанными произнести речь на тему «о земле». Докладчик комиссии октябрист С. И. Шидловский говорил, что новые земельные законы – возвращение на истинно либеральный путь Великих реформ Александра II, путь, с которого власть сошла за время «реакции».

Возражения оппозиции носили преимущественно политический характер. А. И. Шингарев напоминал, что закон 9 ноября был издан в разгар действия военно-полевых судов. Ф. И. Родичев заявлял: «Интенсивное хозяйство в стране, где нет господства закона, невозможно». П. Н. Милюков старался опорочить указ 9 ноября, доказывая, что его истинными авторами были В. И. Гурко и совет объединенного дворянства. На это горячо отвечал прогрессист Н. Н. Львов. «В этом указе, – говорил он, – есть нечто дальше, больше и шире, чем одни только интересы дворянства, – это интересы государственности… Нужно, наконец, чтобы наш крестьянин почувствовал, что он хозяин и господин. Это вы можете дать ему только в частной собственности… Если дворянские вожделения заключаются в том, чтобы настоять на принципе частной собственности в крестьянском быту, если дворянские вожделения заключаются в том, чтобы вывести из этого положения крестьянство, внушить ему твердые основы частной собственности, заставить его уважать и чужое, и свое право, – то мы должны поддержать эти «вожделения», и мы совершим великое дело. Я не побоюсь перейти на сторону тех, которые хотят это осуществить!»

Из крайних левых трудовики (социалисты-народники) были последовательны, защищая общину, которая соответствовала их идеологии; но социал-демократам, также высказывавшимся против закона 9 ноября, граф В. А. Бобринский указал на то, что такая позиция идет вразрез с их собственной программой, и процитировал слова Ленина (из журнала «Заря»): «Земли следует отобрать, но не для передачи крестьянам: это противоречило бы обострению классовой борьбы. Нет, для продажи их в частную собственность».

Были критические голоса и справа. Курский депутат Шечков говорил, что разрушение общины противоречит сословной организации страны и нарушает коллективное право собственности. Член Союза русского народа В. А. Образцов под бурные аплодисменты левых доказывал, что крестьянство, получив свободу распоряжения землей, распродаст и пропьет свои участки. «Если Дума, – говорил он, – вместо наделения землей малоземельных и безземельных хочет разводить пролетариат, разводить миллионы новых безземельных крестьян – мы пойдем до дому и скажем: Государственная дума и правительство решают земельный вопрос навыворот».

«Что-нибудь одно, – возражал критикам слева и справа лидер умеренно правых граф В. А. Бобринский, цитируя слова профессора Петражицкого, – или мы считаем крестьян вроде тех, которые, если им дают корову для того, чтобы они доили молоко для своих детей, зажарят ее и съедят, тогда, конечно, им нужна общая опека; но если признать, что настало время перейти к правильному экономическому землепользованию, тогда последовательно предоставить крестьянам имущественную свободу».

«Говорить, будто бы крестьяне, если только им будет дано право распоряжаться своими наделами, чуть ли не все обратятся в пьяниц и пропойц и продадут свои наделы за грош, за косушку водки, – это клевета на русский народ», – заявил в Государственной думе товарищ министра внутренних дел Лыкошин.

Сам П. А. Столыпин выступил по земельному вопросу уже только при постатейном чтении, 5 декабря 1908 г., в защиту единоличной крестьянской собственности, против попыток подменить ее семейной собственностью.

«Для уродливых исключительных явлений, – говорил премьер, – надо создавать исключительные законы… Но главное, что необходимо, это – когда мы пишем законы для всей страны – иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых… Господа, нужна вера. Была минута, и минута эта недалека, когда вера в будущее России была поколеблена… Не нарушена была в эту минуту лишь вера русского царя в силу русского пахаря и русского крестьянина…

Неужели не ясно, что кабала общины и гнет семейной собственности являются для девяноста миллионов населения горькой неволей? Неужели забыто, что путь этот уже испробован, что колоссальный опыт опеки над громадной частью нашего населения потерпел уже громадную неудачу? Нельзя, господа, возвращаться на этот путь, нельзя только на верхах развешивать флаги какой-то мнимой свободы. Необходимо думать и о жизни…