ЦДЛ

Очередь… с дыханьем в затылок. В голове ее оно особенно учащенное. Там, впереди, кто стоит уже у досмотра, готовый в любую минуту спустить штаны. Стоящие сзади хотели бы выскочить там головами, потому что впереди стоящие были уже без голов – потеряли от счастья. Отчего были ниже ростом. И, может быть, вообще уже были не здесь, а там, озираясь всем своим зреньем, прозревшим на новый вариант жития-бытия. Так и свихнуться недолго.

Нет, сегодня простительно даже толканье лицом. Сегодня – не завтра. Даже встречные люди, с другой – можно сказать лицевой – стороны планеты, и те стукаются друг об друга своим гордым профилем, в нетерпении на наш зверинец взглянуть. Хоть одним после подобной толкучки оставшимся глазом. А уж этим простительно. Столько лет ходившим в строю и под маской в безымянной толпе, где само понятие «личность» уже смехотворно, а уход из толпы – преступление уголовно-наказуемое (шаг влево иль вправо даже из праздничных колонн – непростительный шаг. Это даже собачки цепные знают), за что поголовно-уголовный кодекс никогда по головке не гладил.

Однажды на центральном стадионе имени Ильича (хотя Ильич никогда там в трусишках не бегал) сложенное штабелями из людей «СССР», не дожидаясь команды, вдруг разбежалось. Так весь дорогостоящий и центральный сровняли с землей, с трибунами вместе, между прочим с теми самыми, которые громче всех на земле аплодируют.

Нет, сегодня всех руби хвостом своим, очередь! Сегодня ты за не хлебом единственным. Не за пропиской, чем жив человек советский. Не на Лобное место, где топорами чешут затылки. Не в газовые камеры таких же человеколюбцев, как наши. Не в лагеря на человекоповал, где лес рубят, а люди, как щепки, но в пидорке-кепке уже не летят – крылышки им давно обрубили. Не на парад, где потом наградят баландой вспотевших от крика приветствий, а некричавших сечь будут и тоже поставят в очередь, которая будет шуметь: «Скорей бы домой коммунальной мой!» Не за ботинками фабрики «Скороход», чтобы снова в поход. И вообще не в магазин самообслуживания, где сам себя обхамил и ступай себе восвояси уставший, но довольный, злой, но радостный, несчастный, но счастливый…

Сегодня давка в таможне, кому убежать разрешили. И люди сухими глазами блестят и смазанной пяткой сверкают.

Усмехнутся в лагерях первопроходцы, пробившие лбом эту стену: «Чудеса, да и только!» – кто-то монатки собрал и без пули в спине убегает, да не важно куда. Куда важнее – откуда.

Гоп-стоп

Советская таможня – единственное место в мире, где женщины еще разговаривают с хамом. А мужчины помалкивают при этом в вынутый из смокинга платочек, дабы он помог им сохранить спокойствие. Очень им хочется взглянуть на СССР – первое на земле государство, победившее человека.

Гоп-стоп советской власти – таможня. Вот она – гостеприимная шмонная зала (она же и вышибаловка). Здесь бедняжек еще и щупают бесцеремонно. Но это могут заметить только иностранки. Женщины же уезжающие, тем более навсегда, запросто сносят этот необходимый обряд, терпя и воющий щуп под подол и просто не оснащенную техникой волосатую лапу. И развороченную прическу. И разворованную сумочку. И пренеприятнейшее заглядыванье во внутрь (куда не заведет любопытство, вот уж истинно порок так порок!). Привыкли наши товарищи-дамы – эдакие пустяки, когда спасаешься вся. И мужчины – лишь бы поскорее отсюда убраться. Желательно с минимальными потерями («Вот этот гвоздище стоит всего лишь сотню. Так как: покупаете или в мебели своей повезете?..»). Конечно, прощаясь с СССР, и всю пятерню оставить не жалко. Рукопожатие, оно отрастет. Да если бы охмелевшие от рвения таможенники вдруг потребовали еще и доказательств еврейской принадлежности, в дополнение к израильской визе, многие не раздумывая тут же, не сходя с места, усекли б себе все что угодно («пусть уеду я не весь, но и в этом смысл есть»). Но пока этого не случилось, а посему каждый благодарен Израилю уже хотя бы за то, что и не еврей, а вот едет. Тем более паспорт отобран и нет пресловутой «пятой графы», а где большой нос? Обрезал. «Да, но носам обрезание, слава богу, еще не положено». – «А я на всякий случай». Да и есть ли на земле евреи, оставшиеся евреями после всего того, что с ними сделали? Одна только надпись-клеймо и осталась, за которую ныне большие деньги дают, но опять-таки не для того, чтобы ехать в Израиль, в это сугубо еврейское государство. Туда едут ныне все, кроме евреев, даже вьетнамцы – и еще как клекочут на иврите. Возможно, кто-то едет и туда, но чтобы доэмигрировать дальше… к массе своей.