Цейлонские парии

Приунывший Малко заказал буйволиный бифштекс и банку пива «Хеннекен». В такой обстановке оставалось утешаться лишь тем, что он не забыл фотографию своего лиценского замка (она всегда поднимала ему настроение) и баночку бальзама «Тигр» (от ушибов, насморка и головной боли). После возвращения с Дальнего Востока эта баночка также являлась неотъемлемой частью его багажа.

Малко уже вытаскивал последние щепки и нитки из заказанного им консервированного ананаса, когда рядом неожиданно раздался пропитый голос:

– Новый жилец, да?

К его столу только что незаметно приблизился белый – высокий, рыжеволосый, с узкими плечами и большим животом. Рубашка с короткими рукавами была расстегнута на волосатой груди, брюки покрыты жирными пятнами. Незнакомец иронично разглядывал безупречно выглаженный костюм Малко, его белоснежную рубашку и галстук, а затем протянул веснушчатую руку:

– Джеймс Кент, третий секретарь посольства.

Какого именно посольства – можно было и не уточнять: по акценту в нем сразу угадывался уроженец штата Миссури.

– Принц Малко Линге, – суховато представился австриец. – Скажите, какого черта мне порекомендовали именно этот отель?

Американец пожал плечами.

– Во-первых, рядом посольство. И потом тут все-таки лучше, чем, например, в «Тапробане»: здесь только тараканы, а там проснешься поутру, а багаж сожрали крысы...

Джеймс Кент развернул газету, которую держал в руке, положил ее на стул и сел. Поймав удивительный взгляд Малко, он усмехнулся и пояснил:

– Клопы... Здесь все так делают. Даже премьер-министр садится на газету.

Малко с ужасом определил причину ужасного зуда, который мучил его с самого начала трапезы. А он-то по наивности полагал, что это простая крапивница...

Джеймс Кент щелкнул пальцами. Один из официантов-тамилов, стоявших у двери кухни, отделился от стены и лениво направился к иностранцам, неслышно скользя по натертому паркету.

– Коньяк, – потребовал американец, когда официант подошел достаточно близко. Тот молча, с достоинством развернулся и поплыл обратно. В своем странном белом костюме он был похож на привидение. В холле и коридорах отеля стояли, сидели и даже лежали, неизвестно чего дожидаясь, десятки таких же фигур в белом.

Малко принялся разглядывать своего собеседника. Нездоровый румянец на щеках и исходивший от него запах винных паров говорили сами за себя. Вместо того чтобы расстилать на стуле газету, он мог бы просто на него дохнуть: этого не выдержал бы ни один клоп. Словом, Джеймс Кент был законченным алкоголиком. Однако нужно признать, что чернота под ногтями, пятна на брюках и потухший взгляд вовсе не характерны для сотрудников ЦРУ. И тем не менее... Даже попрошайки из беднейшего столичного района Петтах – и те знали, что Джеймс Кент, третий секретарь посольства США, руководит местным «филиалом» Центрального разведывательного управления.

Официант принес на помятом алюминиевом подносе две рюмки коньяка. Американец схватил свою еще прежде, чем поднос опустился на стол. Одним движением он опрокинул содержимое в рот и, скривившись, поставил рюмку обратно.

– Ну и дерьмо!

Слегка шокированный лексиконом дипломата, Малко невольно спросил:

– Зачем же вы это пьете?

Возмущенный Джеймс Кент перегнулся через стол:

– А вы знаете, сколько здесь стоит бутылка «Джей энд Би»? Шестнадцать долларов!

В его голосе прозвучали плаксивые нотки.

– Ни хрена тут хорошего нет, в этом Коломбо, – мрачно продолжал он. – Телевидения – и того нет! Чтоб бабу на ночь найти, чуть ли не в Сингапур надо плыть. А жратва чего стоит! Буйвол с карри, да карри с буйволом... А погода?!

Малко старался не поддаваться унынию. Он не впервые видел, до чего может докатиться американец вдали от родного дома.

– Но хоть работа-то интересная?

Джеймс Кент хотел презрительно хмыкнуть, но вместо этого икнул.

– Черта с два! Во-первых, здесь всем заправляют англичане. Кому из сингалов жить, а кому умирать – это по-прежнему решает английская королева. Русских англичане терпят, а вот нас почему-то недолюбливают. Так что не очень-то развернешься... Только и делаем, что расшаркиваемся с чумазыми да считаем русские корабли. С начала года набралось уже семьдесят восемь... А сингалам вообще на все наплевать, была бы только тарелка риса на обед... Русские и китаезы сделали из грузовиков агитационные пункты, разъезжают на них по деревням и раздают рис, сдобренный марксистской пропагандой... Ну а крестьяне жрут да посмеиваются. А заведется у кого-нибудь пара рупий – обязательно купит арак[4] и напьется до бесчувствия. Мы им как-то раз привезли цемент для строительства дамбы. Так знаете, что они с ним сделали?

Малко не знал.

– Построили еще один чертов памятник – дагобу! – кипятился Кент. – И каждый раз, когда им удается стырить еще мешок – наращивают ее дальше!

Американец обвел яростным взглядом зал ресторана, словно собираясь отомстить ни в чем не повинным официантам за загубленный цемент.

– Поедемте лучше выпьем у меня, – предложил он. – Там хоть веселее. А тут впору застрелиться...