Цеховик. Книга 1. Отрицание (СИ)

Я опять хмыкаю и какое-то время молча разглядываю капитана Артюшкина Анатолия Семёновича. Не особенно молодого уже человека, не так уж много достигшего, хотя неглупого и, возможно, усердного. Седые усы, с въевшейся табачной желтизной, уставший взгляд, морщины… И почему-то мне его не хочется ненавидеть.

Может, потому что он напоминает мне меня в том времени, откуда меня принесло? Хотя, чего это я… Что у нас с ним общего? Я за всю службу никого вот так спецом под монастырь не подводил. Помочь мог, но чтоб бабки выбивать, или чего он хочет вообще?

– Вот я всегда думал, – говорю я, – что в нашем справедливом государстве рабочих и крестьян нет нечестных милиционеров. Моя милиция, думал я, меня сбережёт. Ещё думал, что наша служба и опасна и трудна. Всякие глупости, одним словом, в голову лезли.

Он проводит ладонью, приглаживая волосы.

– Правильно ты думал, правильно. И продолжай в таком же духе. Только во всём ведь нюансы имеются.

– Ну давайте ваши нюансы, Анатолий Семёнович. Чего вы хотите-то от меня, что такое представление мне закатили? Цирк на льду просто. Я уже весь от любопытства сгораю.

– Нравишься ты мне, Брагин. Толковый ты парень. Даже не ожидал. Думал ты разволнуешься, запаникуешь, где моя мама, вы не имеете права и всё такое… У меня и дело-то знаешь, яйца выеденного не стоит.

– Чего ж тогда?

– Каха, – просто говорит он.

– Чего Каха? – не понимаю я.

– Мне нужен Каха, и ты мне его достанешь. А если не достанешь, сам сядешь. Я тебя не знаю, но узду на тебя имею, как видишь.

– Ну ты даёшь, Анатолий Семёныч. Красиво вербуешь и колешь, наверное, круче Мюллера, простите за панибратство. Я ж не его человек, я враг его, не забыли?

– Ничего, на первый раз прощаю, – добродушно улыбается он. – Знаю, не его ты человек, точно. Но у тебя же выбора нет. Вот и постарайся. Можем вместе чего-нибудь придумать.

– Так это не очень быстро будет. Завянут показания свидетелей ваших.

– А ничего, ты не бойся, я освежу. Но тянуть действительно не стоит. Нужно решить вопрос, как можно оперативнее. Понимаешь?

– Вы меня, стало быть, в ЮДМ записали? – усмехаюсь я. – А зачем такая экзотика? Почему в обычном порядке не можете?

– Если у нас с тобой ничего не выгорит, никто и не узнает. Правосудие над тобой свершится, всего и делов-то. А если всё получится, поздно будет на попятную идти. Придётся брать его, допрашивать, судить. Ферштейн? Ты знаешь, чей он сынок?

– Знаю, – киваю я.

– Ну вот. Сам понимать должен. Начальство даст по шапке. Не разрешат, в общем, по Каховскому работать. А про тебя и знать никто не будет.

– Да ладно, не разрешат. У нас неприкасаемых нет.

– Это точно, но круговая порука в некоторых местах ещё встречается. Отдельные, так сказать, недостатки. Вот этот порочный круг мы с тобой и порвём.

– А дядя Гена крокодил? Вы ему доверяете что ли? – поднимаю я бровь.

– Это кто ещё такой? А, Рыбкин что ли? – он смеётся. – Не боись, этот крепко у меня на крючке сидит.

Ну смотри, тебе виднее…

– А вдруг я вам Каху приведу, а вы меня, всё равно, преследовать продолжите?

– Слово милиционера.

– Не пойдёт, – говорю я. – Обстоятельства бывают сильнее слова. Думайте над гарантиями. А вообще, сразу бы объяснили, что к чему, можно и без казематов обойтись было.

– Да как без казематов? Неубедительно было бы. А я эту убедительность, ужас как люблю.

Мы ещё немного беседуем, и я выхожу из отделения. Блин. Вот же угораздило. С другой стороны… С другой стороны, с Кахой по-любому надо что-то делать, я всё равно хотел. Только я хотел его просто отмудохать, а тут целая операция, за время которой он сам может до меня добраться. А так ещё и родная милиция поможет. Только слишком на их помощь не стоит рассчитывать. Ну, так я и сам мент, вообще-то.

Я прохожу мимо «Буревестника», магазина спорт-товаров и останавливаюсь, глядя на интернат. Он стоит чуть в глубине, в стороне от дороги. Обычное здание из красного кирпича… Трыня, похоже, может мне пригодиться. Надо его выцепить как-то… Ладно. Подумаю, торопиться не буду.

Когда подхожу к дому, встречаю Рыбкина.

– О, Егорий! Ну что, поговорили? – интересуется он.

Дядя Гена съел пургена.

– С кем? – простодушно спрашиваю я.

– Ну с капитаном, с кем ещё?

– А, с капитаном? Да, поговорили.

– Ну?

– Дядь Ген, давайте без Егория, ладно? Предупредил же.

– Смотри-ка, предупредил он. Договорились с капитаном-то?

– О чём? Подписал всё, как вы и сказали, и всё, аля-улю. Я пойду, ладно? Там мама ждёт.

Она действительно ждёт.

– Ты куда запропастился с утра пораньше? Я думала, ты спать будешь, а тебя и след простыл.

– Гулял по спящему городу. Везде пусто, красота прямо.

– Что-то ты всё гуляешь и гуляешь, лучше бы примеры решал.

– А ты в больницу звонила? – спрашиваю я.

– Да. Перевели родителя твоего в обычную палату, вроде всё нормально. Передачи пока нельзя. Иди обедай. Сам только курицу подогрей. Салаты ещё. Представляешь, я же сырный вчера на стол не выставила, с чесноком и майонезом. Совсем уже ку-ку, мама твоя. Ку-ку, мой мальчик! Как в мультфильме.

Я приступаю к трапезе.

– Тебя тут все обыскались уже.

– Да? – удивляюсь я. – И кто же это?