Цеховик. Книга 1. Отрицание (СИ)

– Серёжа звонил, вернее, оба, и Бельков тоже. Потом приходила Наташа Рыбкина. Она тоже, говорит, так перепугалась вчера, бедная девочка. Кто ещё? Беспризорник твой приходил.

– Ты его угостила чем-нибудь?

– Дала мандаринку.

– Понятно.

– Ну и Юрий Платонович звонил, просил перезвонить.

– Ясно, мам, спасибо.

Я быстро ем, мою за собой посуду и бегу звонить Большаку.

– Юрий Платонович, здравствуйте. Это Егор.

– Привет, Егор, с Новым годом тебя.

– И вас тоже. Смотрели вчера хоккей?

Он хрипло смеётся в трубку:

– Смотрел, конечно. Как тебе удалось? Все мои друзья сделали ставку на ЦСКА.

– А вы?

– На канадцев, конечно, ты же меня предупредил, – продолжает смеяться он.

– Ну вот, поздравляю. Сколько выиграли?

– Шестьдесят копеек.

– Большой куш, – говорю я с иронией.

– Точно. Слушай, а ты можешь ко мне домой прийти?

– Могу, конечно, – сразу отвечаю я. – Когда?

– Да хоть сейчас, пока выходной, а то завтра на работу собираюсь, хоть и на больничном ещё.

– Хорошо. Мне минут тридцать нужно.

– Да хоть сколько, я никуда не тороплюсь. До завтра дома буду.

Поговорив с Большаком, я иду к шкафу. Хочу одеться поприличнее.

– Мам, я к Юрию Платоновичу схожу, он меня позвал. Чего бы мне одеть, как думаешь?

– На-день, – она выделяет ударением «на» – вельветовые брюки и тонкий красный свитер. Будет вполне прилично.

Я вытаскиваю из шкафа нужные вещи.

– Я знаю, – говорю я, – что на-девать. Оговорился просто, а ты уж сразу.

– За своей речью нужно следить, – наставляет она.

– А Наташка чего хотела? Неужели математикой заниматься?

– А вот надо было, но нет. Она пошла к кому-то в гости, хотела тебя позвать с собой.

– Понятно… Слушай, а ты не против, если я Платонычу папину бутылку отнесу? Папе сейчас всё равно нельзя, а Большаку, может, приятно будет. Он же нам вон какой набор подсуропил.

– Возьми, конечно.

Я мчусь к Юрию Платоновичу на всех парах. И это далеко не только от того, что соскучился. Я, конечно, хочу выяснить про возможный источник нетрудовых доходов, про спортивный тотализатор. Да-да, мент скатился, как там Гена-пургена говорил, туда, где сыро и тепло, но это согласно моему кодексу, вовсе не преступление.

Бегу я к нему ещё и потому, что оказавшийся в центре моего внимания Каха, живёт ровнёхонько напротив него, через улицу. Первым делом, я захожу к Кахе во двор и отыскиваю взглядом нужный подъезд. Я останавливаюсь подальше, на противоположной стороне двора. Стою, чуть спрятавшись за трансформаторной будкой. Не хватало, чтобы он вышел из дома, и сразу наткнулся на меня. Руки вверх, именем закона вы арестованы, да?

Потом, отсчитав, с какого номера начинается нумерация квартир, пытаюсь отыскать нужные окна. Так, они, похоже со стороны улицы. Уже неплохо. Ещё бы и у Платоныча так же оказалось, и тогда можно было бы от него наблюдать за квартирой Кахи. Ну ладно, это мечты. И так чего-нибудь придумаю. А пока надо уходить.

Я поворачиваюсь и в трёх метрах от себя вижу… Каховского. Он стоит, засунув руки в карманы кожаной куртки. Локтем он прижимает свёрток. Кажется тяжёлый. На голове надета ондатровая шапка с развязанными ушами. Под тёмными карими глазами чёрные круги, взгляд тяжёлый, смотрит на меня в упор.

– Здорово, Брагин, – сипло говорит он. – Не меня ищешь?

Пурген (англ. purgen) — широко распространенное в прошлом веке слабительное средство. В настоящее время запрещено.

Действующее вещество пургена — фенолфталеин. По фармакологическому указателю пурген относится к группе «Слабительные средства».

К чему это я? Просто сегодня Егор назвал Геннадия Рыбкина "дядя Гена съел пургена" и я вот подумал, а вдруг не все знают, что это такое.

11. Навстречу трудовым свершениям

– Здорово, если не шутишь, – отвечаю я, чуть прищурившись. – Может, и тебя.

– Говори, чего хотел.

Да, сейчас я пока к таким встречам не готов. Залёт! Не успел ещё подготовиться. Не очень удачно получилось. Хотя… Почему бы и нет…

– Поговорить надо, – отвечаю я.

Каха выжидательно смотрит.

– Про Джагу.

Глаза его чуть дёргаются, прищуриваясь, но остаются спокойными.

– Это с ним базарь, я за него ничего не скажу, – говорит он.

– Ну, я и хотел сказать, что типа похер, он всё равно уже в мусарне.

– Почему это? – как бы не знает он.

– Так он на меня с ножом накинулся вчера. Здесь вот, на площади Советов. Походу совсем у него жбан протёк. Или это ты послал?

– Нет, не я, – спокойно, безо всяких эмоций говорит Каха. – Он сам по себе, а я сам по себе. Иногда пересекались. Не более.

– Так он батю моего порезал. Я его чуть на месте не порешил. Пусть радуется, что меня оттащили вовремя.

– Он не умеет радоваться. Умел бы, сейчас в мусарне не сидел.

– Ладно, – заявляю я, – короче, я пришёл сказать, что хочу замирить, короче. В общем, зла не держу. И ты не держи, если можешь. Мне с тобой враждовать причины нет. Что было, то прошло, надо вперёд двигаться, а не в прошлое заглядывать. Я так думаю. Нам делить нечего. Я на твоё не претендую. Ну, всё вроде. Что хотел, сказал.