Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора

Поколебавшись немного, она всё-таки отправляется в недра своего хозяйства, а уже через минуту появляется снова. Торопится, цокая каблуками, наращивает скорость.

— Пойдёмте, — одновременно покорно и недовольно цедит она.

Сквозь зубы.

— Но только один.

— Нет, милая, мы неразлучны с рождения, — продолжаю я оставаться любезным. — Как волнистые попугайчики. Ведите, моя дорогая.

Она дёргается, поджимает губы, но не противится и ведёт. То есть поворачивается и снова, грациозно покачивая кормой, направляется туда, откуда пришла. Цок-цок, цок-цок.

Веди, Будёный, нас смелее в бой…

Как-то меня сегодня на революционную лирику пробило. Вот что значит колыбель революции. Хочешь, не хочешь, поверишь в магию переворота. А может, мне монархию восстановить? Вот дело будет. Надо только Рюриковичей найти, а не Гольштейн-Готторпских.

Мы заходим в коридор, со стенами, выкрашенными зелёной масляной краской. Классика. Нина проводит нас мимо нескольких дверей и останавливается у входа в начальственный чертог. Стучит.

У двери с независимым видом мнутся три детины. Это спортсмены.

— О, Бро! — удивлённо говорит один из них. — Здорово!

— Денис! — восклицаю я. — Смотри, как часто видеться стали.

Это тот рыжий боксёр из Риги.

— А я слышал, ты в Москву улетел, — улыбается он.

— Ну, видишь же, вот он я. Во плоти и прямо перед тобой. Как там Саня?

— Да, чего ему сделается? — фыркает он. — Ты ему затрещин надавал, так он теперь тренируется усиленно. К реваншу готовится.

— Какой ещё реванш? — удивляюсь я. — У нас же ничья была.

— Ну, он, кажется, так не считает.

— Раздавить меня хочет?

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Похоже на то. Так что смотри, один по городу не ходи.

Я изображаю, как достаю воображаемый пистолет и, сложив пальцы соответствующим образом произвожу, опять же, воображаемый выстрел. Сдуваю дымок и возвращаю пушку в кобуру. Подмигиваю Денису:

— Против лома нет приёма.

Нина снова стучит в дверь. Несмело и робко.

— Да! — раздаётся резкий не то сопрано, не то тенор.

— Пожалуйста, — раскрывает она передо мной дверь.

Я захожу в кабинет. Он небольшой. Шкаф, стол у стены, сейф, засиженный мухами Брежнев. Стол завален бумагами. Бекштейн сидит, склонившись над калькулятором, не обращая на меня внимания.

— Привет, Илья, — говорю я и получаю в ответ… тишину.

Нет, не тишину, а щёлканье кнопок. Ладно. Окей. Я подхожу к столу и сажусь на приставленный сбоку стул. Здоровенная стопка бумаг мешает положить локоть на стол. Поэтому я безо всяких церемоний её сдвигаю. Просто отпихиваю локтем. Бумаг много, и часть из них съезжает с вершины покосившейся стопы, падая на калькулятор.

— Ты что творишь! — взвивается Бекштейн.

— Привет, Илья, — повторяю я и открыто улыбаюсь.

— Ты с ума сошёл⁈ — чуть не кричит он. — Ты знаешь, что это за документы⁈ Да каждая из этих бумажек стоит больше, чем твоя голова.

— Серьёзно? — округляю я глаза, беру сверху несколько листков и бросаю под потолок.

Бумаги красиво разлетаются, а я тянусь к следующей порции.

— Стоп! — резко взяв себя в руки, говорит он. — Я тебя слушаю.

Я вальяжно откидываюсь на спинку стула. Блин, для таких случаев нужно носить с собой сигару. Сейчас бы не спеша обрезал, раскурил и пустил в потолок густую ароматную струю дыма.

— Нет, Илья, это я тебя слушаю, — приглашающе киваю я. — Рассказывай, что у тебя случилось, что за форс-мажор.

— Что? — хмурится он.

— Рассказывай, говорю, что у тебя случилось, — повторяю я. — Чего не ясно-то?

— Случилось? — поднимает он брови. — Всё отлично. А у тебя что случилось? Ты ведёшь себя неприлично.

— Да? По-моему, минимально, что у нас случилось — это недопонимание. Ты помнишь, я тебе нашёл покупателя на маршрут? На эшелон твой.

— А-а-а, тянет он, вон в чём дело. Так я уже всё уладил с твоим человеком. Или это ты его человек, не знаю как там у вас устроено.

— Уладил? — удивляюсь я — Серьёзно? И как же ты уладил?

— Придёшь вечером отдам я ваши деньги, не бойся. Они не пригодились.

— Поясни, пожалуйста, что значит «не пригодились»?

— Что-о-о⁈ — высокомерно тянет он и поднимает брови.

— Я прошу, чтобы ты объяснил, что значит «не пригодились».

Он нетерпеливо хлопает себя по бедру.

— Что объяснять? Всё отменяется, деньги я отдам вечером. Первоначальный покупатель всё решил и мы вернулись к нашим договорённостям.

— А мы, значит, были страховкой, я правильно понимаю?

— Понимай, как хочешь. Я вижу, сотрудничество у нас как-то не ладится.

— Серьёзно?

— Мне работать надо, всё на этом. После шести жду тебя в «Океане». Я тебе столик забронирую, заодно и поешь нормально.

— Илюха, — качаю я головой. — Ты очень сильно ошибаешься и не догоняешь, что произошло. Большой человек напрягался, выручал тебя, пристраивал твой сраный груз, а ты говоришь, что больше в его услугах не нуждаешься. Это очень неправильно. Совершенно неправильно.

— Что⁈ — снова пылит он. — Большой⁈ Большой человек⁈ Он, значит, большой, а я маленький⁈

Он подскакивает ко мне и тычет пальцем в лицо:

— Я маленький, но не игрушечный! Ты понял? Заруби на носу! Маленький, но не игрушечный!