Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора

— А ты? — она смеётся — По-моему мы все должны быть под кайфом, иначе как можно выдержать тупую безысходность этого мира? Или ты вообще не отдыхаешь? Никогда?

Я отвожу в сторону Рекс.

— Даш, что делает Айгюль? Ну… в смысле она курит, нюхает? Что?

— Да ничего серьёзного, я надеюсь, — пожимает она плечами. — Колоться точно не колется.

— Так там от одного до другого полшага всего…

— Ну, поговори с ней, может, она хоть тебя послушает? Хотя, что-то мне подсказывает, что к твоим словам она точно не прислушается… Парень ей нужен серьёзный, вот тогда можно что-то изменить, а так…

Я подхожу к Ферику.

— Фархад Шарафович, можно на пару слов?

— Можно, дорогой, тебе всё можно, как я могу отказать? Говори, что тебя беспокоит.

— Айгюль, — честно признаюсь я. — Очень опасным она делом занимается.

— Знаю, но не могу её заставить отказаться от этого.

— Вы? — качаю я головой. — И не можете? Очень трудно в это поверить. Очень трудно…

— Послушай, Егор, она может быть совершенно… знаешь, совершенно неуправляемой.

Ага, особенно если уже плотно сидит на веществах. Надеюсь, что нет…

— Фархад Шарафович, а вы помните, я просил вас закончить с этим делом?

— С каким делом? — делает он вид, будто не понимает.

— С очень прибыльным, но не особо благородным. Кончайте, я серьёзно.

— Как ты себе это представляешь? — спрашивает он и улыбка сползает с лица. — Хочешь, чтобы со мной поступили, как с Джафаром? Во-первых, я не могу. Но есть ещё и во-вторых. Если я перестану это делать, будут делать другие. Ты что, не понимаешь? Этот бизнес уже не прекратится. Никогда не прекратится! И если не мы, то кто-то другой будет зарабатывать большие деньги.

— Вы и без этой гадости будете зарабатывать очень хорошо, поверьте, — хмыкаю я. — Заканчивайте, я не шучу. С нашей идеемы не можем совмещать наркоту. Даю вам полгода на выход, а потом придётся выбирать, со мной вы или против.

— Да ты… — злится он, но больше ничего не говорит, только набирает полную грудь воздуха и задерживает дыхание.

— Айгюль, солнышко, — возвращаюсь я к ней. — У меня к тебе огромная просьба, иди сюда.

— Какая просьба? — смеётся она. — Смотри, только без занудства.

— Ладно.

Я беру её за руку и подвожу к Толяну.

— Анатолий, познакомься, эту красавицу зовут Айгюль.

— Я знаю, — усмехается он. — Я же только на неё и смотрю весь вечер.

— Серьёзно? — хохочет она.

— Не обращай внимание, — подмигиваю я. — Гуля немного навеселе.

— Гуля подгуляла, — широко улыбается она.

— Да чего же плохого-то? — посмеивается Толян. — Отдыхаем. Надо же когда-то и отдохнуть, правда?

— О! — поднимает указательный палец Айгюль. — Наш человек. Какая просьба-то у тебя, Бро? Говори.

— Просьба простая. Засунь Толика за руль своего крутого красного «мерса» и покажи ему Ташкент, которого он ещё не видел. Только учти, он здесь не первый раз уже. Толик, хочешь?

— Блин, Егор, не хочу, а жажду, — серьёзно качает он головой, а в глазах пляшут весёлые огоньки.

— Во! Жаждет!

— Ну смотри… Толик, — Айгюль делается серьёзной и пристально смотрит ему в глаза. — Эта ночь может круто изменить твою жизнь…

Она прищуривается, но не выдерживает и тут же начинает смеяться, изливая из себя фейерверк смешинок. Толян подхватывает и ржёт вместе с ней.

Я провожу время в Ташкенте очень плодотворно. Ирина немного злится на меня за день приезда, когда я полностью отсутствовал, но зато все последующие рабочие вахты я несу с утра до поздней ночи, без отлучек и намёков на саботаж. Сам первый секретарь Рашидов обещает помощь и полное содействие. Всё закручивается и начинает оформляться.

Ну и встречают нас, надо сказать, просто на космическом уровне — и фольклор, и разговоры со знатными хлопкоробами, и беседы с героями войны, и сумасшедшие природные красоты. И всё это на фоне просто отпадных банкетов. А плов настолько прекрасен, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Поэтому мы возвращаемся в Москву с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения, которое, несмотря ни на что следует ещё больше углýбить, нáчать, и что там ещё любил сказать Михал Сергеевич…

В общем, я напрашиваюсь на встречу с Чурбановым.

— Юрий Михайлович, это вам подарок из солнечного Узбекистана. Лучший в мире коньяк. Наверняка, у вас в коллекции такой имеется, но хорошего может быть и побольше в нашей жизни, согласны? А это вот шёлковое платье для Галины Леонидовны.

— Ну, она сама сейчас придёт от Вики своей, тогда ей и вручишь. Спасибо. Да, коньяк этот я знаю, хороший. Чего там в Ташкенте, как съездил?

— Неплохо, — киваю я. — Да что там, можно сказать отлично. Был там такой отвратительный преступник Джафар Мирзаев.

— Был?

— Да, теперь нет. Пал смертью храбрых, защищая награбленные миллионы.

— Серьёзно? — делает удивлённое лицо Чурбанов. — И где эти миллионы сейчас?