Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора

— А я думаю, что это за Брагин такой в нашей делегации? — улыбается Горби. — Мне список принесли, нужно же посмотреть, правда? Спрашиваю, а теперь все просто помешались на этом Брагине. А кто? Надо соответствовать, новейшим направлениям, так? Всё это нам в руки, а будущее уже не за горами. Ну, а где черпать импульс и заряжаться? Молодёжь — это завтрашний день, значит, надо уже сейчас посмотреть, что у неё за м ы шление. Согласен?

Он бурчит немного бессвязно, но зато мягко и умиротворяюще.

— Ну уж, Михаил Сергеевич, — усмехаюсь я. — Не преувеличивайте мою популярность. Пока самый молодой и сильный политик — это вы, как ни крути. И прогрессивный, и преданный идеалам, как мне кажется. В достаточной мере, да? Что же касается меня, то я политиком становиться не планирую. А вот приносить пользу обществу там, где могу, буду рад. Думаю, сегодня искренний, а не плакатный, основанный на лозунгах патриотизм нам не помешает. А откуда черпать, как вы сами говорите? Из знаний своей страны, подлинной истории, без прикрас и недомолвок. Как вы думаете?

Он молча меня рассматривает. А я рассматриваю его. Рассматриваю и вспоминаю, что он в моём времени говорил, когда дело было уже сделано и Союз приказал долго жить.

Люди без совести, люди без нравственности, люди замешанные на этих амбициях оказались у власти. Они единственно, удовлетворяли своё вожделение страстное обладать властью и рулить. Неважно куда рулить. Вот они и нарулили. Но только завтра их не будет у власти, и вы увидите, какая откроется картина. Это малина, а не политика…

Ну, и чего же ты тогда клювом щёлкал, если всё это видел? Сам-то ты будто с выбитыми глазами на капитанском мостике оказался…

— Интересно, — кивает Горбачёв. — Интересно. Чувствую, в Берлине нам будет о чём поговорить.

— Я, между прочим, имею дар ясновидения, — улыбаюсь я. — Много чего могу вам рассказать.

— Ну, к этой всякой мистике у нас отношение однозначное, — серьёзно кивает он. — А вот если основанное на знаниях и расчёте мнение, можно и прислушаться. У тебя уже готов доклад?

— Почти, — киваю я.

— Пришли мне его до отъезда, я хочу ознакомиться.

— Не вопрос.

— Искренний, а не плакатный, основанный на лозунгах патриотизм, — повторяет он. — Надо с тобой поближе познакомиться.

— Приходите в гости, — улыбаюсь я. — И Раису Максимовну приводите. Мы с невестой будем рады.

По лицу Горбачёва проскакивает едва заметная тень, и взгляд становится настороженным. Откуда это я про Раису знаю? Что я, у нас вся страна её знает, от мала до велика.

— Мне бы тоже хотелось узнать вас получше, — добавляю я. — Разведать, куда вы нас вести собираетесь.

В общем, разговор ни о чём, пробный шар.

— Чего он хотел? — спрашивает Гурко.

— По-моему, просто присмотреться. В поездке, наверное, будет пытаться понять, что у меня в голове. Может быть, если понравлюсь, решит сделать своим протеже, двигать вперёд, чтобы, если придёт к власти, было на кого опираться среди молодёжи. Не знаю.

— Ну, и как, — хмыкает Гурко, — понравился?

— Наверное, — пожимаю я плечами. — Я хоть и дерзкий, но масло-то в голове имеется, правда же?

— Насчёт дерзкого, это точно, — соглашается со мной он и еле заметно улыбается.

Смотри-ка, развеселился.

Приезжаю в свой офис. Блин, доклад ещё и не начат, если честно. Янку Авдееву напрягу, пусть мне напишет, надо только векторы задать. Открываю дверь и… Твою дивизию! А ты что тут делаешь⁈

На моём месте за столом, под плакатом с Николаем Островским и годами, которые надо прожить, чтобы не было мучительно больно, сидит тип, которого здесь можно было бы представить в последнюю очередь. Социально близкий элемент Дон Вито Уголёк.

— Чао, фрателло! — восклицает он, привлекая внимание, интерес и настороженные взгляды моих коллег.

— О, представители трудовых коллективов! — пытаюсь я спасти ситуацию и лицо. — Человека труда всегда радостно видеть. Странно, что вас вообще сюда впустили, но это мы ещё разберём с ответственными сотрудниками.

— Во-во, в натуре, — с усмешкой соглашается он.

Честно говоря, это уже чересчур.

— Пойдёмте, побеседуем у завотделом.

— Точно, Бро, пошли к заведующему!

— Слушай, ну ты, конечно, резкий, как одна штуковина. Ты нахрена на работу ко мне припёрся? Это, как бы сказать помягче, дискредитирует меня. Нельзя так делать, больше не приходи. Что случилось, что ты даже позвонить не мог?

— Бро, братишка, в натуре, нужна подмога. Я там зарубился со всем миром, въезжаешь?

— Так, тихо. Сейчас выйдем наружу и там поговорим.

— Слушай, — не замолкает он, пока мы идём к выходу. — Я книгу читаю, ну это просто кабздец! Улётная книжка, без п**ды говорю!

— Да тише ты, тут нельзя так выражаться.