Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора

— Дядя Гена, зачем тебе плиты? Ты бункер на случай ядерной войны хочешь построить или воинскую часть у себя разместить? Купи доски и сделай красивый, приятный глазу забор.

— Доски? — замирает он и тут же вскидывается. — Доски будут в сто раз дороже, а через несколько лет опять менять! Я тебе сын миллионера что ли? А тут почти бесплатно, за монтаж только потом заплатить.

— Я проспонсирую, не бойся.

— Чё сделаешь? — не понимает Рыбкин.

— Денег дам, чего ещё-то? Про деньги, кстати, поговорить надо, но это при встрече.

— А что там? — настораживается он.

— Ну, я же говорю, при встрече.

— А-а-а…

— Наталья спит?

— Ну так время-то вон сколько уже. Спит, чего ей делать-то на отдыхе? Когда заберёшь её?

— Ты так кричишь, что уже никто не спит, я думаю, — хмыкаю я. — Заберу. Как сама захочет, так и заберу…

Если захочет вообще…

Я бессонницей не страдаю. Обычно засыпаю, пока голова ещё только опускается на подушку, но сейчас возвращаюсь в постель и ещё долго верчусь, хватаясь за каждую дурацкую мысль. Кручу, верчу, понять хочу… Тьфу. Наконец, в принудительном порядке начинаю глубоко дышать, подсчитывая вдохи и выдохи. Раз-два, три-четыре, пять-шесть…

Самолёт заходит на посадку. В делегации у нас двенадцать человек, включая меня, Горбачёва, Пастухова и Константина Германовича Урнова, жилистого и коренастого майора КГБ, с коротко подстриженными курчавыми волосами, приставленного приглядывать за членами делегации. У него усы подковой, как у немецкого водопроводчика из фильмов для взрослых. Сойдёт за своего, значит…

Он поднимается с кресла и внимательно осматривает два передних ряда нашего Ту-154. Все в сборе, все на месте. Его соседи, Пастухов с Горбачёвым, немного пригубили по ходу пьесы и чувствуют себя превосходно. Да чего там, мы все чувствуем себя превосходно. Летайте самолётами «Аэрофлота».

— Сядьте, пожалуйста, на своё место и пристегнитесь, — строго улыбается стюардесса.

Фигуристая, чёрные волосы собраны на затылке, глаза горят, явно предпочитает доминировать. Она встречается со мной взглядом и неожиданно подмигивает. Хорошая ты моя. Я улыбаюсь, а она проходит мимо, проверяя, все ли припутали себя ремнями.

— Уважаемые товарищи пассажиры, говорит старший бортпроводник экипажа. Наш самолёт приступил к снижению. Застегните, пожалуйста, привязные ремни, спинки кресел приведите в вертикальное положение…

Я поворачиваюсь к своим соседкам. Здесь опять Наташа Шубина, олимпийская чемпионка прошлого года по гимнастике, моя попутчица в поездке на Кубу, и метательница молота Таня Кудесникова. Она крупная и сильная с милым почти детским личиком, контрастирующим с хорошо развитым телом.

— Подлетаем, девчата, — улыбаюсь я им. — Куда вечером двинем?

— На стриптиз, — густым низким голосом отвечает Таня и всхохатывает. — На мужской.

Наташа хихикает.

— Не на стриптиз, а на политинформацию! — нависает над нами Урнов.

— Вы, Константин Германович, присядьте лучше, — весело отвечает метательница молота, — а то стюардесса вас высадит, не дожидаясь приземления.

Все смеются. Майор, о котором все уже знают, что он майор, беззлобно грозит пальцем и возвращается на своё место.

Вообще-то, вечер у меня уже занят. Я планирую скоротать его с Евой Кох, гуляя по Берлину. Причём, Западному. Поэтому кто будет проводить политинформацию, я не знаю, но точно не Урнов, поскольку он будет провожать меня на встречу со специалистом из Штази, впрочем, может и с кем-то из наших, это мне неизвестно. Меньше знаешь — меньше скажешь на допросе. Горби может провести, у него талант, пусть выступит, никто ничего не поймёт, но будут слушать, открыв рты.

— Значит, — подмигивает мне Таня, — после политинформации.

— Ты только больше не болей, — улыбается гимнастка Наташа.

Милая девушка. И Наташа, опять же…

В аэропорту нас встречает автобус, работник посольства и полицейская «БМВ». Мы грузимся и едем в великолепный, пару лет, как открытый «Паласт-отель». При ближайшем рассмотрении он оказывается похожим на бронированную крепость из постапокалиптического будущего, и в начале двухтысячных его просто снесут. Двадцать лет для такого здания — просто ничто, ну да ладно, это их буржуйское дело, а сегодня это роскошный дворец, нашпигованный агентами разведок.

Сюда селят только западников, ну и вот, нашу делегацию решили тоже приобщить. Правда, с учётом выданной валюты, особо здесь не забалуешь. Зато всего в нескольких минутах от Бранденбургских ворот и советского посольства. Но к воротам подойти нельзя — за ними начинается проклятый Запад.

Номер я делю с майором. Никакого личного пространства, но да что уж теперь, выделяться нельзя. В одноместных у нас только Горби и Пастухов живут, большие начальники.

Сегодня по плану у нас поздний обед или ранний ужин и… политинформация, Урнов не пошутил. Но у меня ещё и прогулка. По легенде, мне становится плохо. Живот, видать съел что-то. Майор скажет, что я остался в номере. Мы выйдем не через парадный выход, а через служебный. Во дворе будет ждать тачка. Ну, а дальше, как скажут.