Цеховик. Книга 13. Тени грядущего

— Ефим Прохорович, я вас категорически приветствую! С приездом!

— Егор! — расплывается он в улыбке. — Наконец-то увиделись. Сто лет уж с последней встречи прошло.

До чего на Табакова стал похож, не назвать бы его Олегом Павловичем. Подтягивается Большак.

— Лидочка, пришли нам, пожалуйста, французский коньячок с вип-набором.

— Сейчас сделаю, — улыбается она.

— И коробочка там стоит в пластиковом пакете.

— Поняла.

Она отходит.

— Погоди, — удивлённо провожает её взглядом товарищ Ефим. — Это не та ли милиционерша, что у Гусыниной в гастрономе?..

— Ну, Ефим Прохорович, вы даёте, — смеюсь я. — Вы же здесь не впервый раз уже, а только сейчас рассмотрели её?

— Да, — качает он головой, — только сейчас. Так она или нет?

— Она, Острый Глаз.

Большак смеётся. Бармен приносит нам бутылку по-настоящему французского коньяка, шоколад, выдержанный сыр и ароматную бастурму, которую мы не так давно освоили сами. Собственно, только для своих точек, практически. Объёмы пока небольшие, но, лиха беда начало, как известно.

— О, какое непростительное буржуйство! — прищёлкивает языком Ефим. — Да вы тут настоящие акулы. Пресыщенные и, скорее всего, совершенно развратные.

— Ефим Прохорович, — неодобрительно тяну я. — Ну, что же вы такое недальновидное говорите? Может, мы, конечно и акулы, но не буржуйские, это уж точно. Коммунистические, мы акулы коммунизма, уже сейчас рисующие в мозгах адептов картины грядущего удовлетворения насущных и не только насущных потребностей. От каждого — по желанию, а Ефиму Прохоровичу — всё, что он потребует. Вы спросите, почему? А я отвечу, потому что мы члены одного и того же коммунистического клуба.

Подходит Лида и подаёт мне пакет с часами.

— Стоп-стоп-стоп, товарищ, — качаю я головой, замечая взгляд Захарьина, каким он её одаривает. — А вот эти потребности удовлетворяйте сами, в смысле, без Лиды, поскольку женщина она замужняя, а муж её настоящий корсар. Впрочем, забудьте вы о ней, есть вещи поинтереснее. Вот, например, то что я держу в руках. Видите надпись на пакете? Смотрите. Да читайте, читайте вы.

— Ролекс? — удивлённо произносит он.

— Такое ощущение, будто это слово кажется вам неприличным.

— Да нет, — пожимает он плечами и принимает пакет. — Ого, коробочка красивая какая. В ней хранить можно что-нибудь.

— Точно, — с улыбкой соглашается Большак. — Например, золотые часы.

— Чего-чего?

Захарьин добирается до коробки и мы его теряем. Глаза его вспыхивают огнём, слово видят знаменитое кольцо, то самое, которое «моя прелесть»…

— Это что? — бормочет он.

— Похоже на портативную машину времени, — усмехается Платоныч.

— О! Друзья! Невероятно! Егор, а ты умеешь держать слово! Я ведь не забыл, что ты мне часики обещал, правда не думал, что вот… ёлки… О-о-о! Что вот такие будут. Швейцария, твою за ногу.

Он натягивает часы на руку и застёгивает браслет, сразу оказывающийся практически впору. Запястья-то у него не тоненькие. Он со счастливым видом любуется чуть отставленной в сторону рукой и блаженно улыбается.

— Это от нас с Юрием Платоновичем, — заявляю я. — На долгую крепкую память. Носите на здоровье. В знак искренней преданности и нерушимой дружбы.

— Спасибо, спасибо, друзья мои. Как же я без вас скучаю. Умчались в Москву, а меня там бросили одного. Нехорошо это.

— Так вы приезжайте почаще, — улыбается Большак.

В общем, сидим мы в обстановке всепроникающей и глубокой любви, чему очень даже содействует блеск презренного металла и старые виноградные спирты, использованные для производства коньяка.

— Ефим Прохорович, — говорю я. — У нас к вам дело имеется.

— Дело? Прямо дело? Или просьба?

— Прямо дело, конечно, — киваю я. — Нам надо, чтобы одно из ваших городских предприятий выдало сверхнормативную продукцию.

— Какое это?

— Химкомбинат, — говорит Большак. — Нужно по десять тысяч тонн мочевины и селитры.

— Так э-э-э… — подвисает Ефим.

— Ну, это же немного, — улыбаюсь я.

— А куда, — пытается сообразить Захарьин. — На Китай?

— Нет-нет, по расширенному плану Минсельхоза.

— Так это ж причём? Не то министерство… А с министерством минудобрений?

— Завтра с Петрищевым поговорю, — кивает дядя Юра. — Там проблем не будет.

— Ну, а от меня что требуется, в таком случае? — не понимает Ефим и машинально прячет часы под манжет рубашки.

— Как что! — подливаю я ему в пузатый бокал. — Вы бастурму, кстати, попробуйте, это же чудо, хамон просто отдыхает.

— Хамон отдыхает? — не понимая, хмурится он.

— Да, именно, нервно курит в сторонке, — подтверждаю я. — А от вас потребуется идейное вдохновение директора предприятия и обеспечение этого дополнительного плана в первоочередном порядке.

— Это, конечно можно, — чешет в затылке первый секретарь горкома, — но они будут чего-нибудь себе требовать. Фонды там, путёвки, или…

— Ну, — опускаю я ладонь на его руку, — фонды пусть им министерства и главснабы выделяют. Вместе с госпланами. А вот со всем остальным помогите. Там ещё наверняка с подвижным составом вопросы возникнут. У МПС нехватка вагонов. Нужно в областном управлении железной дороги серьёзную воспитательную работу провести.

— Так как я-то помогу? Чем⁈