Цеховик. Книга 14. Воин света

— Не думал, честно говоря, — качаю я головой. — И… совсем не факт, что это именно так работает. То есть, я, например, не исключаю, что если там его спасу, то и здесь вполне могу остаться. То есть, если мы не замкнуты в одну циклическую линию, то, возможно все вариации миров могут существовать одномоментно, как бы в параллельных временных слоях…

— Сомневаюсь… — строит скептическую рожицу Наташка маленькая.

Я и сам сомневаюсь, учитывая регулярно всплывающие воспоминания, зависящие от изменений, происходящих в этом мире…

— А почему ты об этом говоришь? — спрашивает Наташка большая, и я замечаю, что она страшно волнуется. — Ты можешь объяснить?

— Просто… — Мурашка набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает. — Просто… мне не девяносто четыре года…

— А сколько⁈ — в один голос спрашиваем мы с моей Наташкой.

— Восемнадцать, Наташ, — грустно отвечает она. — Столько же, сколько и тебе…

Сердце срывается в глубокую пропасть, а на кухне исчезает весь воздух. Абсолютно весь…

— И когда? — очень тихо, пытаясь не задохнуться, спрашиваю я. — Когда это произойдёт? Скоро?

«Неподвижный, как камень, — стучит в моей голове. — Неподвижный, как камень»…

16. Вразнос

— Что произойдёт? — так же тихо спрашивает моя Наташка.

Нет, она не тупит, она уже всё поняла, просто боится признаться в этом.

— Меня, судя по всему, убьют в перестрелке… Ну, то есть не меня… а тебя…

— И ты решила меня предупредить, учитывая, что…

Учитывая, что можешь исчезнуть, поскольку переноситься будет некому. Наташка это не произносит, но тут и так всем всё понятно.

— Ну да, — грустно улыбается Мурашка. — Ты бы сделала то же самое… Ты ведь и есть я, слишком мало времени прошло и всё, что думаешь и чувствуешь ты… в общем, у меня всё то же самое. Почти…

— И ты… ты никакая не бабка, а так же влюблена в Егора как и я? Только без возможности и без надежды оказаться с ним вместе? Бедная моя…

Наташка притягивает к себе Мурашку и нежно обнимает.

— Ну, у меня, всё-таки, гормональный фон другой, — улыбается та. — Детский. Так что… не так всё и ужасно. Куколки да домики на уме. И в этом даже есть определённый кайф…

— Когда? — спрашиваю я.

— Первого сентября, — отвечает маленькая Наташка.

— Где?

— Здесь, рядом с домом.

— А кто?

— Этого я не знаю. Мы подъедем к дому, выйдем. У соседнего подъезда будет стоять грузовая машина, аварийная. С утра отключат горячую воду и они будут что-то ремонтировать. Когда мы выйдем из машины, они выскочат из кузова с оружием и начнут стрелять.

— А Егор? — спрашивает большая Наташка.

— Не знаю, — мотает белокурой головкой Наташка маленькая.

— Нужно что-то придумать! — восклицает Наташка большая.

— Да что тут придумаешь, — усмехается маленькая. — Либо дать себя убить, либо убить их. Что ещё? Умирать не страшно. Не бойтесь никогда. Просто… жалко немного… Но, с другой стороны, если посмотреть правде в глаза, кто я такая? Твоя копия, вернее, даже не копия, а не пойми что…

— Совсем не факт, — говорю я, — что ты вдруг исчезнешь, если Наталья останется живой.

— Ты и сам не веришь, — фыркает Мурашка и машет на меня рукой. — Я же говорю, у всех этих переселений есть цель. Моя цель — предупредить вас и исчезнуть.

— Но ты бы могла не предупреждать, — говорит моя Наташка. — Подождала бы десять лет и…

— Не надо, не продолжай, — смеётся Мурашка. — Ты ведь так никогда бы не сделала, правда? А значит, я тоже. Слушайте, я вот вам всё рассказала, и у меня на сердце так легко стало, правда. Можно мне ещё чая? Такой торт вкусный, обалдеть просто.

— «Птичье молоко», — машинально говорю я. — Вкусный, да. Ешь…

Мы едим торт и болтаем на посторонние темы. Вернее, пытаемся болтать…

— Слушайте, — не выдерживает Мурашка, — прекратите уже, ладно? Как будто я уже того… Сами же говорите, что не факт, а, кроме того, я же не успела занять в вашей жизни какое-то огромное и невосполнимое место, правда? Ну и всё, перестаньте ныть.

— Мы не ноем, — хмуро говорю я.

— Ноете. Я, пожалуй, ещё кусочек слопаю. Обалденно вкусно.

Приходят Мурашкины.

— Такой спектакль чудесный! — заявляет с порога Лена Мурашкина. — Артисты просто прелесть. Такая удача, что мы попали. Ну что, не замучила вас наша Наталья?

— Нет, — машу я головой. — Наоборот.

— А чего вы такие печальные? Случилось чего?

— Нет, конечно, — делает над собой усилие моя жена и улыбается. — Проходите, Егор торт принёс, «Птичье молоко». Легендарный, из «Праги».

Мы снова пьём чай и пытаемся выглядеть непринуждёнными, но получается откровенно плохо. Хреново получается. Выезжаем на оптимизме и энтузиазме Мурашкиных, всех трёх.

— Когда вы уезжаете? — спрашиваю я у Лены.

— Через пару дней, — отвечает она.

— А чего так скоро?

— Так Наташе в школу, — говорит она. — Да и мне. Я вон и так уж на работу должна была выйти давно.

— Ну, ещё же несколько дней, — возражаю я.

— Да чего, — беззаботно машет рукой маленькая Наташка, — чего оттягивать, привязываться друг к другу. Потом скучать ещё станем. И вы тоже. Не стоит.

— Вот маленькая, — качает головой её мама, — а рассуждает, как старушка. Я даже думаю иногда, а может в неё вселился кто-нибудь?