Цеховик. Книга 8. Запах денег

Она вздыхает, но смиряется и даже изображает улыбку.

Не знаю, куда бы я там пробрался и, главное, зачем… Я отрубаюсь моментально, едва коснувшись головой подушки. Сквозь сон поначалу слышу, как родители убирают посуду, смеются и что-то обсуждают, а потом проваливаюсь в чёрное безмолвное ничто.

С Новым Годом, товарищи…

На следующий день проходит медленный обед. Приятная истома, вкусная еда и «Песня-80» прекрасно завершают новогодние празднества. А завтра — на работу, и никаких тебе десяти дней отдыха.

После застолья родители идут на прогулку, Наташка ведёт на улицу Раджа, Трыня уметается с пацанами, а мы с Платонычем пьём кофе в моём исполнении.

— Нормально, не переживай, — усмехается он. — К моим годам и ты варить научишься.

— Очень смешно, — хмыкаю я и даю ему полный отчёт по вчерашнему дню. Он даже за голову хватается.

— Уже выяснили, кто им дал задание?

— Ещё не звонил, — мотаю я головой. — Не хочу выходить из праздничной расслабленности. И знать про этих упырей ничего не желаю. Хочу, чтобы Новый год длился вечно.

— Надоест, — смеётся Большак, отпивая кофе. — Нормальный, вообще-то, неплохой кофе. Надо только самого кофе чуть больше, на пол ложечки буквально, чтобы чуть насыщеннее был. И соли щепотку. Чуть-чуть.

— Ну вот, раскололся, наконец-то. Ещё бы эти, вчерашние раскололись. Снежинский с юнкором. Глубоко они залезли, наверняка без посторонней помощи не обошлось. Кто помогал? Печёнкин? Или из конторы кто? В общем, это завтра. Сегодня даже думать об этом не хочу. Дядя Юра, звякни, пожалуйста в институт, мне же надо как-то сессию сдать да в Москву мчаться. Вон уже благодетель наш хочет меня показывать кому-то.

— Кому, интересно… Может, Андропову?

— Вряд ли. Не думаю, что он к Юрию Владимировичу доступ имеет. Очень сомневаюсь.

— По сессии твоей я решил уже. Завтра забежишь, заберёшь зачётку. Только утром, а то знаешь, пятница, да после праздников. Ну и обаять не забудь проректора по учебной работе, подарок сделай, новогодний. Ну, это ты сам знаешь.

Отъезд я намечаю на воскресенье, четвёртое число. А пятница и суббота снова оказываются сумасшедшими днями забитыми текучкой и оперативными вопросами. Нужно и с институтом решить, и на фабрике распорядиться и со Скачковым переговорить в штаб-квартире, и казино проинспектировать. Голова кругом.

Ну, и главный вопрос, разумеется, это Снежинский с его дружком. Утром я встречаюсь с Михал Михалычем.

— Ну и жук твой Снежинский, — говорит он. — Ты видел мужа его сестры двоюродной?

— Шварца? — хмурюсь я. — Видел. И сестру тоже видел.

— А знаешь кто у него двоюродный брат?

— Нет пока…

— Борис Маркович Гурко.

— Значит Гурко?

— Да, — кивает он.

— Заговор кузенов, твою дивизию, — качаю я головой.

— О, точно! Так и назову. Заговор кузенов! А ты шаришь, Брагин.

— Ну, дык… А кто им помогал? Сами бы они столько не нарыли.

— Начальник областного БХСС.

— Тоже чей-то двоюродный брат?

— Ставленник Гурковский.

— А Печёнкин? — настораживаюсь я. — И Печёнкин с Гурко связан? Его предшественника именно Гурко помогал убирать.

— Помогал, да. Но только он хотел как раз Заваряна поставить, своего обэхээсника, а бывший замминистра, тот что до Рахметова был, протащил своего московского кореша, Печёнкина. Так что Гурко тогда бортанули и воткнули Печкина.

— Михал Михалыч, а ты чего, такой осведомлённый и ещё не в Москве? — качаю я головой.

— Плохо работаешь, вот я и не в Москве. Работай лучше и меня перетаскивай, — смеётся он.

Смеётся, но глаза серьёзные, как тогда, когда он тут в Малюту Скуратова со мной играл.

— Ладно, договорились. Слушай а по Печкину у этих сыщиков материалы есть какие-нибудь?

— Полно.

— Дай мне кое-что, я сейчас их ему и покажу. Пусть по-быстрому уволит этого Заваряна, пока его самого не уволили.

— Ну на, я тебе прямо эти отдам, а сам ещё подпечатаю.

— Михал Михалыч, ты только это, конфиденциальность не нарушай. Поаккуратнее с чувствительной информацией.

В приёмной никого нет. Пятница, второе января. Но секретарша на месте.

— Ларчик, привет! — улыбаюсь я.

— Привет, Егор.

Она мне тоже улыбается, как старому другу.

— Ну как ты, отошла от праздников? Чего на обед вчера не пришла?

— Ой, да ладно, не хотела надоедать, да и Гена был, ну… короче…

— Ясно. Ну, а когда на блины к тебе приезжать?

— На какие ещё блины? — удивляется она.

— Как на какие? Ты же мне, считай, тёща теперь. А к тёще на блины, это вынь да положь. Так что извините.

— Иди, давай, — смеётся она. — Тоже мне, зятёк нашёлся.

— О, Егор Андреевич! — встаёт из-за стола генерал. — Какие люди!

— Как дела, Глеб Антонович, что слышно?

— Так что слышно… Начинают чистить Рахметовских. Вы бы Юрию Михайловичу замолвили словечко за меня.

— Не знаю, зачем мне это. Вы же меня со свету сжить хотите.

— Я⁈ Никогда!

— Ладно, давайте к этой дискуссии позже вернёмся. Вот гляньте-ка. Как вам нравится?

Дальше всё проходит гладко. Я показываю ему документы и объясняю, кто копает, он взрывается и обещает по-тихому, без лишних разговоров Заваряна к херам собачьим уволить. И поставить вместо него Баранова. На этом мы и расстаёмся.