Цеховик. Книга 8. Запах денег

— Во-первых, надо, чтобы Снежинский сестре позвонил, а то она ментов на уши поставит, если ещё не поставила. А, во-вторых, вопрос, кто стрелял, остаётся открытым. Я к его разгадке не приблизился. Печёнкин тут имитирует бурную деятельность по раскрытию, но он точно ничего не раскроет.

— Миша, — говорит Злобин, — этим делом тоже займись. А я тебе после праздников пришлю следака толкового на подмогу.

На этом заканчиваем. Желаем друг другу всех благ и расходимся. Я возвращаюсь к Снежинскому. Туда же приедет бригада.

— Ну что, Эдик, — спрашиваю я. — Ты надумал?

— Мне нужно в туалет, — отвечает он и выглядит осмелевшим, видать что-то там себе решил. — А ещё мне нужны гарантии, что ты мне не вышибешь мозги.

— Решил, значит, торговаться. Дурак ты Эдик, и уши у тебя холодные.

Я собираю все найденные материалы и упаковываю в сумку. Оружия, разумеется, в квартире нет. Вскоре приходят кагэбэшники. Они оперативно забирают Снежинского и юнкора Шарманжинова. А нас они просят покинуть квартиру. Ну что же, каждому, как известно, своё.

Я выхожу с ребятами и захожу с ними в «пазик».

— Парни, — говорю им я. — Сегодня я увидел сплочённую и профессиональную команду. Толян просто артист. Вы все красавцы. Виталий Тимурович всем участникам операции выдаст премию. Но я не об этом. Не всё можно измерить деньгами, и вы об этом знаете лучше многих. У нас с вами много дел, но главное, что нам предстоит — это сделать нашу с вами Родину лучше и чище. Не буду агитировать и произносить пафосные речи. Поздравляю вас с наступающим годом. И пусть в жизнь каждого из вас он принесёт счастье и любовь. С праздником! И давайте почтим память Миши Леонтьева. А потом мы за него отомстим.

Когда я захожу домой, все гости уже в сборе.

— Явилась пропажа! — весело говорит мама. — Мы уж хотели в бюро находок звонить.

Все радостно смеются. Кроме Наташки, но она хоть и не смеётся, трагедии в её лице я не вижу. Она поглядывает исподтишка и отводит глаза, когда я на неё смотрю, но вроде ничего особенно страшного. Надеюсь, она нужные выводы сделала.

— Андрюха, здорово! — обнимаю я Трыню. — Как житуха?

— Нормас! — отвечает он словечком из лексикона моей неблагодарной дочери.

— Давайте к столу! — приглашает мама.

— Лариса Дружкина! — обращаюсь я к ней, когда все рассаживаются. — Привет! Сто лет тебя не видел. Ну как, капитан не обижает?

Она смущается от всеобщего внимания. Да и Гена тоже выглядит смущённым.

— Ты это… не цепляйся… — говорит он. — Нормально всё у ней.

— А у тебя самого? Дочь благословила? Наташ, ты папе разрешила с Ларисой встречаться? Смотри, девушка хорошая, заботится об родителе твоём.

Наташка постно улыбается и тихонько пинает меня под столом.

— Ой! — стенаю я. — Сломаешь ногу!

Все хохочут.

— Ну всё, тут свои заморочки, там свои, — смеётся мама. — Если у них уже подстольная сигнализация налажена, всё с ними ясно.

Хотел бы я, чтобы всё было ясно… Наташка вздыхает, тоже, кажется, ясности хочет.

— Пришёл Егор, — улыбается отец, — и над всеми посмеялся.

— Я не над всеми, пап, ты чего. Ну, подколол немножко кое-кого. Но это, чтоб они расслабились, и перестали напрягаться.

На меня самого накатывает такая волна расслабона, что я превращаюсь в настоящий кисель. Внешне это пока незаметно, но после напряжения сегодняшнего я отмякаю в сердечной и радостной обстановке дома. Платоныч тоже на меня посматривает. Почти как Наташка. Кажется, он чувствует, что меня отпускает.

— Ну ладно, тогда давайте начнём шампанское кушать, — заявляет отец. — От этого мы точно все расслабимся.

Ага, есть такое. Я плыву уже после первого бокала. Мама начинает бегать на кухню и обратно. Наташка встаёт и помогает ей. И они бегают уже вдвоём.

— А ёлку мы с Натальей наряжали, — замечает папа, — а кое-кто скрылся от ответственности.

— Ой, а вы знаете, — говорит мама таинственно, — у нас здесь утром столько милиции было, Клава сказала, что стреляли из нагана и даже кого-то подстрелили! Вы представляете⁈ Это что такое делается, средь бела дня!

— Клава склонна к преувеличениям, — замечаю я.

— Может быть, но врать бы она не стала, — качает головой мама. — А ещё…

Она не успевает договорить, потому что раздаётся телефонный звонок.

— Ох, Егор, опять тебя, наверное, — всплёскивает мама руками. — Сегодня целый день тебе все звонят. Целый день. Я бы не удивилась даже, если бы из ЦК КПСС позвонили… Алло! Егора? Да, одну минуточку, сейчас он подойдёт. Иди, Егор. Я же говорила…

Я выбираюсь из-за стола и беру трубку.

— Слушаю…

— Здравствуй, Егор, — раздаётся мягкий голос. — С наступающим тебя. Это Гурко Марк Борисович…

18. С Новым годом, товарищи!

Хм… Прознать о том, что Снежинского я накрыл, он ещё не должен, если только Михалыч или Де Ниро моментально не информируют его обо всех аспектах дела. Но даже и в этом случае подобную оперативность можно было бы назвать молниеносной…