Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Кандидатура Дэнниса Росса была предложена помощником министра обороны Стивеном Хэдли для того, чтобы не обострять разногласия, существовавшие в Пентагоне, относительно противоракетной обороны (кадровые военные были не в восторге от перспективы сокращения финансирования их излюбленных проектов) и чтобы показать, что госсекретарь Джеймс Бейкер, доверенное лицо президента, лично заинтересован в этом предприятии. Росс принадлежал к числу специалистов по контролю над вооружениями традиционного плана, и он твердо верил в Договор по ПРО. Но когда война в Персидском заливе показала, насколько близок был Саддам Хусейн к созданию ядерного оружия, он стал более восприимчив к идее поиска путей сотрудничества с русскими в области противоракетной обороны^{963}.

Приступая к этой дискуссии, администрация Буша не ставила целью построение развитой системы противоракетной обороны, которая могла бы создать у России впечатление, что ее потенциал сдерживания потерял смысл. Скорее имелось в виду убедить русских пойти на корректировку Договора по ПРО, которая разрешила бы развертывание ограниченных сил, способных отразить нападение со стороны Пхеньяна, или Тегерана, или даже Пекина. Вспоминает советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт: «Я никогда не был поклонником стратегической оборонной инициативы Рейгана, но система глобальной защиты от ограниченных ударов представлялась мне вполне разумной. Я считал, что ее стоило обсудить с русскими и европейцами, посмотреть, сможем ли мы попытаться реализовать в практическом плане часть стратегической оборонной инициативы»^{964}. В 1991 году представители Министерства обороны также начали дискуссии со своими российскими коллегами относительно совместных усилий по изучению и разработке систем раннего предупреждения и противоракетной обороны, которые в конечном счете вылились в программу Российско-американского спутникового наблюдения (RAMOS). Однако этот проект был чисто научным и ограниченным по масштабу.

В середине июля 1992 года Росс и его команда отправились в Москву. Вместе с коллегами из команды Мамедова они создали несколько рабочих групп. Росс описывает их так: «Одна должна была заниматься выработкой общих подходов к оценке угроз. Признавалось наличие реальных общих угроз, но подтекст был в том, что эти угрозы были ближе «к вам», чем «к нам». Другая цель заключалась в том, чтобы добиться сотрудничества в технологической сфере, изучить области, где мы могли бы совместно работать… Изучался вопрос о том, надо ли нам создавать группу, которая сосредоточится на проблеме раннего предупреждения, или даже объединенный центр, где мы могли бы вместе следить за запусками, или группу, которая занималась бы региональными угрозами и тем, как на них следует реагировать силами конкретного театра военных действий… Третья цель касалась систем космического базирования… Мы… создавали систему сотрудничества, разделенную на конкретные направления, и задача заключалась в том, чтобы определить, можем ли мы выработать общий подход»^{965}.

Американская сторона информировала российских представителей, что США планируют развернуть первую наземную систему противоракетной обороны в 1997-1998 годах, а затем к концу 90-х годов — развернуть «систему космического базирования по отслеживанию ракет и боеголовок на средней фазе их траектории». При этом американские представители подчеркивали, что возможности перехватчиков космического базирования будут ограничены так, чтобы не подрывать российского потенциала ядерного сдерживания. Конкретно администрация хотела внести в Договор по ПРО такие поправки, которые сняли бы ограничения на проведение испытаний и позволили бы расширить перечень площадок для размещения противоракетных комплексов при ограничении числа ракет-перехватчиков в каждом комплексе. Команда Буша также предлагала разместить ракетные комплексы географически достаточно далеко друг от друга, чтобы было ясно, что система предназначена для противодействия только ограниченным ударам^{966}.

Такие видные сторонники совместной американо-российской деятельности в области противоракетной обороны, как Хэдли, считали, что им удастся достичь существенного прогресса, и Хэдли называет решение администрации Клинтона о прекращении переговоров «преступлением». Он ссылается как на уникальную возможность на предложение Мамедова о том, что любое сотрудничество в этом направлении должно оставаться за рамками Договора по ПРО, снимая, такими образом, вопрос о пересмотре соглашения 1972 года. Но даже Хэдли признает, что в 1992 году Мамедов говорил, что «мы боремся за жизнь демократической России: если мы победим, то это [сотрудничество в области противоракетной обороны] последует автоматически. Но если вы выдвинете эту проблему на первый план, вы поставите под угрозу нашу способность создания демократической России»^{967}.